Аннотация. В статье исследуется каким предстает образ монгольского Востока в «Книге благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» Жана де Жуанвиля, а также то, что обусловливает своеобразие этого образа.
Ключевые слова: Монгольская Империя, Западная Европа, мусульманский мир, Жан де Жуанвиль, Людовик IX.
«Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика» – биографическое произведение первого десятилетия XIV в., посвященное жизни короля Франции Людовика IX (1226-1270 гг.). Автором текста был его сенешаль – Жан де Жуанвиль, длительное время лично сопровождавший короля. Важный вклад в изучение фигуры Жана де Жуанвиля и его труда внес французский исследователь Жозеф Бедье [2]. В своей работе он сформировал портрет Жана де Жунавиля, который предстает человеком не только верным королю Франции, но и, что более важно, движимым религиозной идеей «Так хочет Бог». Таким образом, для сенешаля, который оценивал происходящее на Востоке через призму христианского учения, было важно подчеркнуть как схожее с его верой, так и отличающееся от ее норм, что отражается на подборе им материала, оценках и суждениях в «Книге благочестивых речений». На русский язык это произведение впервые и полностью было переведено усилиями Галины Фёдоровны Цыбулько и Юрия Павловича Малинина, однако полный перевод смог выйти лишь после их смерти благодаря ученикам и коллегам Юрия Павловича. В дальнейшем сопоставление фрагментов из «Книги благочестивых речений» с иными источниками позволило Александру Григорьевичу Юрченко составить наиболее полную и реальную картину Ближнего Востока периода седьмого крестового похода (1248-1254 гг.) [3].
Однако вопрос о принципе, по которому «отбирал глаз» европейца материал о Востоке, что порождало своеобразие, а иногда и искажение этого образа, требует дальнейшего исследования. Для решения поставленной задачи мы предлагаем обратиться к тем фрагментам произведения французского сенешаля, в которых автор рассказывает о монголах и их империи. Это пассажи, посвящённые военным действиям монголов с конийским султаном (§ 141-143). Также важными для нашей работы являются рассказы о дипломатическом взаимодействии монгольских (или как написано в тексте – «татарских») послов и Людовика Святого (§ 141–143; § 491-492), и о посольстве, направленном королём Франции в ответ к «Великому королю татар», с «монгольским миром» (§ 470–490).
Обратимся к отрывкам, позволяющим понять причину заинтересованности европейцев в установлении тесных отношений с правителями Востока, точнее с Империей Монголов. Впервые монголы (в тексте – «татары») упоминаются в связи с приемом Людовиком IX «татарских послов», изъявляющих желание великого хана помочь в освобождении Святой земли от мусульман: «В то время, когда король находился на Кипре, великий король татар направил к нему своих послов с множеством добрых и учтивых слов. Среди прочего он сообщил ему, что готов помочь завоевать Святую землю и освободить Иерусалим от рук сарацин» [1, с. 37]. Из речи «татарских послов» автор выделяет самое волнующее – правитель монголов готов оказать военную помощь, отметая остальное, то есть менее интересующее, словами «среди прочего». Данная расстановка акцентов демонстрирует нам определённый запрос европейского общества, вызванный длительным противостоянием христианства и ислама, выразившимся в крестовых походах и Реконкисте.
Неудачи в VII крестовом походе привели крестоносцев к поиску союзника в борьбе с исламским миром. Ситуация предстаёт сложной: переговоры о военно-политическом союзе для борьбы с иноверцами ведутся с иноверцами. При этом только что Европа пережила вторжение монголов, и многие страны были разорены. К середине XIII века христианские государства уже представляли как невероятную мощь этого государства, так и сложность переговоров с ним. Примером последнего выступает неудачная попытка папы Иннокентия IV остановить убийства католиков монголами на территории Восточной христианской Европы вследствие Западного похода (1236-1242 гг.).
Людовик Святой, как искренно верующий христианин, в своих политических действиях, разумеется, должен был как-то снять проблему иноверия потенциальных союзников и решить вопрос, который неизбежно возникал у христиан, – о недоверии к тем, кто недавно был жестоким разорителем христианского мира. Он не просто отправляет встречную дипломатическую экспедицию к «великому королю татар», он составляет её из проповедников, снабдив их в подарок хану дорогостоящим шатром, изображающим положения католической веры. При описании Жан де Жуанвиль использует такие конструкции как: «дабы убедиться, сможет ли он обратить татар в нашу веру», «это он им послал с двумя братьями-проповедниками, знавшими сарацинский язык, чтобы показать им и наставить, во что они должны верить», «и чтобы склонить их к нашей вере» [1, с. 38]. Автор акцентирует внимания читателя именно на религиозном и миссионерском характере данной экспедиции, для него важно показать, что король руководствовался не только желанием найти союзника, но сделать его христианином.
Информацию о посольстве и о том, что увидели посланники короля, Жуанвиль получает после их возвращения. Но в своем труде он описывает не процесс переговоров послов с монголами, а именно отношение монголов к христианству и к тем артефактам, которые были привезены послами. С одной стороны, послы отмечают наличие военачальника-христианина и множества христиан при дворе монгольского владыки, а с другой – не забывают упомянуть об использовании монголами религиозных противоречий в корыстных целях: «У них много христиан, кои держатся греческой веры, это те, о которых мы рассказали, и другие. Их они посылают на сарацин, когда собираются воевать с ними; а сарацин отправляют на христиан, если воюют с христианами» [1, с. 116]. Наличие в армии хана христиан, по-видимому, оправдывает в глазах Жуанвиля союз с монголами. Данный фрагмент важен не только тем, что приводит нас к представлениям западного европейца XIII в., в первую очередь автора, о религиозном нейтралитете на территории Монгольской империи, но и тем, что позволяет нам увидеть то, на чём этот самый европеец ставил акцент в первую очередь. В тексте внимание автора сосредоточено именно на монгольской религиозной терпимости. Для христиан, контролирующих мусульманское население в Святой земле, проблема сосуществования людей разных религий в рамках одного государства была чрезвычайно значимой.
У Жана де Жуанвиля и его читателей особый интерес вызывали сведения о военном деле монголов. Автор не скупиться на эпитеты, касаясь военных походов монголов и их последствий. Первым таким упоминанием является вмешательство «татар» в конфликт между армянским королём и конийским султаном, на стороне первого. Армянский король, согласно рукописи, стремился выйти из-под зависимости Конийского султаната, заключив военный союз с монголами. Для нас является важным не сам ход военных действий, а ответ на вопрос: почему в жизнеописании Людовика Святого автор находит важным упомянуть именно про противостояние Армянского королевства и Конийского Султаната, а также про поддержку армян монголами?
Армянское королевство являлось государством христианским – бастионом христианства на Востоке, пускай и с несколько отличными от католичества обрядами и догмами – всё это уже делало судьбу Армянского королевства важной для христианского автора. Однако не менее значимой причиной нам кажутся союзные отношения, установившиеся между французским королем и правителями Киликийской Армении, и показательным примером которых стал подарок армянского короля Людовику IX в виде роскошного шатра. Рассказ об этом подарке позволял продемонстрировать читателю наличие тесной связи армянского и французского короля.
Роль, которую Жан де Жуанвиль отводит «татарской армии» в противостоянии Армянского королевства и Конийского Султаната является ключевой. Автор сочинения, упоминая о решающем сражении с тюрками, не затрагивает при этом действия войска армян, отдавая победу полностью в руки монголов: «Долго длилась битва, и татары истребили столько людей султана, что с тех пор никто о нем не слыхал» [1, с. 40] – тем самым «татары» представлены в тексте мощными защитниками христианского королевства, уничтожившими его мусульманского соперника, и защитниками «друга» короля Франции. Таким образом, идея о возможности и разумности союза христианского короля с монголами в борьбе с мусульманами получает важное подкрепление.
Следующий фрагмент из произведения Жуанвиля напрямую связан с последствиями военных действий монгольской армии, которые наблюдали послы, направляющиеся к великому хану: «Они нашли, что вся земля покорена татарами, и увидели много городов, разрушенных ими, и огромные горы костей погибших людей» [1, с. 112]. «Разрушенные города» и «горы костей» не беспричинно фигурируют в «Книге благочестивых речений». Важен сам образ, который хотел передать автор. Однако, указывая на разрушительную силу «татар» и демонстрируя их возможности, он не только подтверждал разумность союза с ними, но также возрождал в сознании европейцев страшный поход монголов 1236-1242 гг.
В тексте можно увидеть достаточно много свидетельств о стремлении обосновать правомерность союза с монголами. При этом обоснование это подкрепляется упоминанием неких черт и поступков, которые сближают монголов с христианским миром. Еще заметнее это стремление заметно в описании взаимоотношений между людьми и при описании общества и власти монголов.
Не без интереса автор «Книги благочестивых речений» отмечает роль женщин при дворе хана, которую судя по его записям подметили и послы: «С ними на битву идут все женщины, не имеющие детей; им они платят так же, как и мужчинам, в соответствии с их силой. И послы короля рассказали, что наемники, мужчины и женщины, вместе едят в жилищах знатных людей, которым они служат; и мужчины, согласно закону, установленному для них их первым королем, не осмеливаются никоим образом коснуться женщин», «Женщины, имеющие детей, ухаживают за животными, стерегут их и готовят мясо тем, кто идет в бой» [1, с. 116]. В данном вопросе европейцев заинтересовало то же, что когда-то вызвало удивление греков, познакомившихся со скифами – наличие не просто женщин-воинов, но и их равенство с мужчинами, по крайней мере, в плане оплаты труда и уважения к ним в среде воинов. Именно необычная роль женщины в монгольском обществе и «равенство», несвойственное средневековой европейской цивилизации, и вызвали удивление автора. В то же время автору было существенно важно подчеркнуть соблюдение таких поведенческих норм по отношению к женщинам, которые в принципе одобрялись и христианской церковью.
В произведении Жуанвиля есть пассаж, который вновь позволяет увидеть в «Книге благочестивых речений» «близость» монгольской и родной для автора цивилизации – это история о становлении Монгольской Империи. Ее источником, по-видимому, были легенды, рассказанные послам вовремя их пребывания у монголов. Согласно версии, изложенной Жуанвилем, «татары» – это народ, некогда живущий на крайне бедной земле и презираемый всеми, включая их владыку – царя-пресвитера Иоанна: «Пресвитер Иоанн, персидский император и прочие короли относились к татарам с таким презрением, что когда те приносили им дань, то не желали и смотреть на них и поворачивались к ним спиной» [1, с. 112-113].
Образ пресвитера Иоанна в Западной Европе появляется уже в середине XII в. Согласно легенде, далеко на Востоке находится, так называемая, Третья Индия, где властвует могущественный несторианский царь-священник Иоанн. При этом сама легенда неоднократно как сливалась с монгольской угрозой, так и противопоставлялась ей. Например, вот что написано в хронике Рихарда из Санкт-Германо, посвященной 1223 году: «Король Венгрии сообщил господину Папе через своих посланцев, что индийский царь, которого в народе называют пресвитером Иоанном, с огромным множеством народа пришел на Русь» [2, с. 110]. Упоминается он и в «Путешествиях в Восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето Благости 1253»: «Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказывал именовать себя ханом…» [3, с. 116].
Упоминание пресвитера Иоанна у Жуанвиля значимый факт, сближающий христиан Запада с монголами. Далее Жуанвиль рассказывает о важном событии, изменившем судьбу «татарского» народа. Меняет ее некий мудрец, объединивший народ и ставший его королём. Мудрец здесь выступает в определённом роде мессией, представленного судьбой: «Затем было решено, что чью стрелу ребенок подымет, тот и станет королем. И ребенок поднял стрелу этого мудреца, который их наставил; и народ был этим так доволен, что возликовал», «Его установления должны были держать народ в мире так, чтобы никто не отнимал чужого добра и не бил других людей, если не хочет лишиться руки; и чтобы никто не вступал в связь в чужой женой или дочерью, если не хочет лишиться руки или жизни. Много прочих добрых заповедей он им дал, дабы жили в мире» [1, с. 113]. В целом Жуанвилем упомянуты те заповеди, которые средневековый христианин мог оценить, как положительные.
После преобразований «мудрец» решает вступить в борьбу с пресвитером для освобождения своего народа: «Установив порядок и обустроив их, он им сказал: «Сеньоры, наш самый сильный враг – пресвитер Иоанн. И я приказываю всем вам приготовиться завтра на него напасть; и если случится так, что он нас победит (от чего сохрани Господь!), пусть каждый поступает наилучшим для себя образом» [1, с. 114]. Однако итог войны решается не на земле, между мудрецом и пресвитером, а, как это часто бывает в средневековой литературе, на небесах. Согласно жизнеописанию «князь одного из народов», перешедший на сторону татар, поднявшись на невероятную высоту гору, узрел короля на золотом троне. Этот загадочный Король говорит князю, что ниспослал на мудреца мощь, которая позволит татарам не только сокрушить пресвитера с его войском, но и покорить мир [1, с. 114-115]. Образ царя, восседающего на троне в вышине, является распространённым у христиан образом Бога как Царя Небесного. В программах оформления церквей он часто занимает центральное место. Этот же образ известен по византийскому иперперу – единственной христианской золотой монете до 1253 года в Европе. С начала чеканки золотого экю Людовика Святого на французской золотой монете появляется надпись: «Христос-победитель», «Христос-царь», «Христос-император» [4, с. 145-150]. О том, что этот образ Бога в образе царя, у послов и у Жуанвиля ассоциировался с образом Христианского Господа, нам позволяет полагать его описание вместе с 12 апостолами, ангелами, святым Георгия и, судя по всему, образом Богоматери, просящей Господа пересмотреть судьбу человечества: «и на вершине увидел он короля, красивее других, богаче всех наряженного и украшенного, восседавшего на золотом троне»... Справа от него сидели шестеро увенчанных короной королей, украшенных множеством драгоценных каменьев, и столько же слева. Подле него, по правую руку, стояла коленопреклоненная королева, которая просила и молила его помыслить о своем народе. По левую стоял на коленях очень красивый молодой человек с двумя крыльями, сиявшими подобно солнцу; и вокруг короля было великое множество прекрасных крылатых людей… И король повернулся к великому множеству рыцарей, вооруженных так хорошо, что и взгляд не отвести, и подозвав одного, сказал: «Георгий, поди сюда»» [1, с. 114-115].
Далее в тексте говориться об обещаниях этого владыки мудрецу: «Отправишься отсюда к своему королю и скажешь ему, что ты узрел меня, того, кто является Владыкой неба и земли; и скажешь ему, чтобы он возблагодарил меня за победу, которую я ниспослал ему над пресвитером Иоанном и его народом. И еще передашь от меня, что я дарую ему могущество, дабы подчинить всю землю» [1, с. 114]. В дальнейшем этот «князь» отправится по наставлению Бога-царя с тремя сотнями крещеных воинов в бой с императором Персии и успешно его одолеет.
Весь пассаж о Мудреце вполне можно трактовать, как желание продемонстрировать некую «поддержку», оказанную монголам истинным Богом – христианским. Информация о новом народе не нарушала христианскую картину мира, она была вписана в эту картину, дополнила ее, очеловечила образ недавних врагов, сделала союз с ними вполне приемлемым.
Затрагивая структуру управления монгольского общества, Жан де Жуанвиль рисует «великих королей татар» как монархов, обладающих разнообразной властью. Все хитрости, перечисленные по ходу повествования приписываются им. Военные победы, в которых упоминается военный лидер, за единственным исключением – битвы христиан против персидской армии, свершаются под предводительством «великих королей». Они же отправляют и послов. Первым из великих ханов в «Книге благочестивых речений» выступает «мудрец» – именно он определяет законы, например, закон о неприкосновенности женщин-воинов: «согласно закону, установленному для них их первым королем, не осмеливаются никоим образом коснуться женщин» [1, с. 116]. Тем самым он предстает правителем, обладающим военной и представительной функциями, а также законодательной властью. При этом он, как следует из текста о видении божества на горе, избран непосредственно на небесах. То есть в тексте ясно прочитывается внятная христианам позиция – его власть от Бога, поэтому и легитимна.
Также в структуру власти Монгольской Империи включены «князья», о которых данный источник говорит достаточно мало, лишь упоминая «христианского князя». Однако из сказанного о нём можно сделать вывод, что «татарский князь» не отличается от западноевропейского феодала. Функции, которые он выполняет это вести армию и быть во главе некой группы населения. Все приведенные образы рисовали монгольский мир как часть общего, по сути, мира. Но не только образы делали мир монголов внятным для европейца.
В «Книге благочестивых речений» автор определяет явления неизвестной цивилизации собственными понятиями. Так в тексте присутствует термин «Signour» (с фр. – сеньор): «Il les fist taire, et lour dist: «Signour, se vous voulez que je soie vostre roys, vous me jurerez par Celi qui a fait le ciel et la terre, que vous tenrés mes commandemens». Автор использует этот термин в обращениях «мудреца» к «татарам»: «Но он велел им замолчать и сказал: «Сеньоры, если вы хотите, чтобы я стал вашим королем» [1, с. 113]. То есть Жуанвиль полагает, что управлять любым обществом всегда должны знатные лица, и что они-то и составляют ту часть населения, которая правоспособна и может выбирать правителя. Монголы в этом же фрагменте Жуанвиля принимают Мудреца как «roy» (то есть «короля»), а военачальником у монголов является «princes» (то есть «князья», «владыки»). Тем самым автор наделяет образ Востока не свойственными ему, но свойственными Европе институтами королевской власти и сеньорального владения. С одной стороны, это может быть следствием незнания и непроизвольным приписыванием незнакомому народу собственных реалий, которые представляются естественными и единственно возможными. С другой стороны, автор стремится обосновать разумность союза с иноверцами и описывает их в образе и терминах, которые делают монголов понятными и похожими.
При формировании образа Востока XIII в., находившегося в подчинении Монгольской империи, западный христианин, не обладая знаниями о монголах, интенционально экстраполировал привычные образы и понятия в создаваемый образ Востока, приписывал собственные реалии в собственную картину мира. Он наделяет их мир ключевыми для западноевропейской цивилизации XIII в. концепциями – единый Господь являет себя в каждом мире, власть от Бога; а также институтами – монархия, сеньоры.
Кроме того, в монгольском государстве европейского автора интересую те явления, которые были актуальны для политической жизни Европы, как поиск союзника в борьбе с мусульманами, так и возможность продуктивного взаимодействия людей разных конфессий в рамках единого государства. Судя по тому, как этот вопрос решался с точки зрения Жуанвиля в монгольской империи, ответы на эти важные для него вопросы очевидны: союз с иноверцами возможен, а существование людей разных верований в одном государстве может быть мирным и принести пользу.
The image of the Mongol state in the essay of Jean de Joinville
Kalinin I.V.,
bachelor of 1 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Rtischeva Galina Anatolevna,
Associate Professor of the Department of General and Russian History of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Historical Sciences, Associate Professor
Annotation. The article explores how the image of the Mongolian East appears in the «Book of Pious Sayings and Good Deeds of our Holy King Louis» by Jean de Joinville, as well as what determines the originality of this image.
Keywords: Mongol Empire, Western Europe, Muslim world, Jean de Joinville, Louis IX.
- Жан де Жуанвиль. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. пер. Цыбулько Г.Ф., Малинина Ю.П., Карачинский А.Ю. // Цыбулько Г.Ф., Малинина Ю.П., Карачинский А.Ю. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. СПб: Евразия, 2012. C. 37-40; 112-117.
- Бедье Ж. Жан де Жуанвиль. / пер. Некрасова М.Ю. // Цыбулько Г.Ф., Малинина Ю.П., Карачинский А.Ю. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. СПб: Евразия, 2012. C. 219-228.
- Юрченко А.Г. Восток в описание Жана де Жуанвиля. // Цыбулько Г.Ф., Малинина Ю.П., Карачинский А.Ю. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. /. СПб: Евразия, 2012. C. 327-352.
- Горелов Н., Горшанова О., Захарова Д. Послание из вымышленного царства. СПб: Азбука-классика, 2004. C. 110.
- Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето благости 1253. // Шастина Н.П. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М.: Государственное издательство географической литературы, 1957. C. 87-193.
- Жак Ле Гофф. Цивилизация Средневекового Запада. / пер. Бессмертного Ю.Л. М.: Прогресс: Прогресс-Академия, 1992. C. 145150.
- Jean de Joinville. The Book of pious Sayings and good deeds of our Holy King Louis. / trans. Tsybulko G.F., Malinina Yu.P., Karachinsky A.Yu. // Tsybulko G.F., Malinina Yu.P., Karachinsky A.Yu. The Book of pious sayings and good deeds of our Holy King Louis. /. St. Petersburg: Eurasia, 2012. Page: 37-40; 112-117.
- Bedier Zh. Jean de Joinville. / trans. Nekrasova M.Yu. // Tsybulko G.F., Malinina Yu.P., Karachinsky A.Yu. The Book of pious Sayings and good deeds of our Holy King Louis. / St. Petersburg: Eurasia, 2012. Page: 219-228.
- Yurchenko A.G. East in the description of Jean de Joinville. // Tsybulko G.F., Malinina Yu.P., Karachinsky A.Yu. The Book of pious sayings and good deeds of our holy King Louis. / St. Petersburg: Eurasia, 2012. Page: 327-352.
- Gorelov N., Gorshanova O., Zakharova D. Message from a fictional kingdom. St. Petersburg: ABC-classics, 2004. 110 pages.
- Journey to the Eastern countries of Wilhelm de Rubruk in the summer of goodness 1253. // Shastina N.P. Travels to the Eastern countries of Plano Carpini and Rubruk. Moscow: State Publishing House of Geographical Literature, 1957. Page: 87-193.
- Jacques Le Goff Civilization of the Medieval West. / trans. Bessmertniy Yu.L. Moscow: Progress: Progress-Academy, 1992. Page: 145-150.