Аннотация. Данная статья посвящена анализу особенностей субъектной организации повести В.Г. Распутина «Живи и помни». Рассматривается история становления проблемы субъектной организации художественного текста. Для анализа соотношения субъектных сфер в художественном произведении используются такие лингвистические инструменты, как коммуникативный регистр (тип) речи и модель субъектной перспективы.
Ключевые слова: субъектная перспектива текста, модус, диктум, образ автора, дейктические слова.
Важнейшим объектом изучения современной филологической науки является текст. В данной статье рассматривается проблема взаимодействия субъектных сфер в повествовании, которая имеет продолжительную историю и изучается в разных филологических дисциплинах такими учеными, как В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, Б.А. Успенский, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева, Г.А. Золотова, Н.К. Онипенко и др.
В.В. Виноградов в 1920-х гг. разработал целостную концепцию образа автора и проанализировал языковые средства, при помощи которых выстраивается образ автора. В работе «Стиль «Пиковой дамы»» ученый рассматривает многоплановость повествования, которая обусловлена переплетением различных точек зрения в художественном тексте. Разные сознания, которые проявляются в повести А.С. Пушкина «Пиковая дама», В.В. Виноградов обозначает терминами субъектная плоскость, субъектная сфера, субъектный план, субъектно-повествовательная сфера. Глубокий анализ разных субъектных сфер позволил затронуть «проблему взаимодействия модусного и диктумного планов на сюжетном уровне художественного произведения» [8, с. 108], хотя сам В.В. Виноградов не употребляет данные термины [4].
Глубокое рассмотрение проблема образа автора находит в работах М.М. Бахтина. Исследуя творчество и поэтику Ф.М. Достоевского, М.М. Бахтин открывает явления двуголосости, или диалогизма, и отмечает, что диалогические отношения возникают между двумя субъектными сферами – автором и персонажем. Диалогическую речь в художественном произведении М.М. Бахтин обозначает термином «полифония». Суть полифонии заключается в том, что в ней «происходит сочетание нескольких индивидуальных воль, совершается принципиальный выход за пределы одной воли» [3, с. 25].
Идея субъектной организации текста находит развитие в книге Б.А. Успенского «Поэтика композиции», где рассматривается проблема передачи точки зрения в художественном тексте. Б.А. Успенский создает собственную модель соединения точек зрения, своеобразие которой заключается в том, что пространство художественного текста рассматривается как результат взаимодействия множества точек зрения – автора, персонажа, читателя [7].
Глубокому анализу субъектной перспективы текста способствует рассмотрение смысловой организации предложения. Согласно концепции Ш. Балли, семантическая структура предложения складывается из двух составляющих, в которой объективные стороны отражают действительность и именуются диктумом, а субъективные стороны выражают отношение к действительности говорящего и мыслящего субъекта и обозначаются термином «модус» [2]. Большое значение для изучения модусной составляющей высказывания имеют работы Н.Д. Арутюновой по логическому анализу языка. Н.Д. Арутюнова предложила классификацию типов эксплицитного модуса, в которую входят модусы: перцептивного (сенсорного) плана, ментального (когнитивного, эпистемического) плана, эмотивного плана и волеизъявительного (волитивного) плана [1].
Различные точки зрения, их взаимодействие в художественном тексте позволяют обнаружить эгоцентрические элементы языка и, в частности, дейктические слова. Е.В. Падучева предложила подробную характеристику эгоцентрических элементов. К ним относятся слова, обозначающие ментальное или эмоциональное состояние (безусловно, бесспорно и пр.), слова со значением неожиданности (внезапно, вдруг и пр.) и т.д. Сфере дейктических слов, как одному из видов эгоцентриков, принадлежат личные местоимения 1-го, 2-го лица, указательные местоимения и наречия, глагольное время. Эгоцентрические элементы языка всегда ориентированы на говорящего как на одного из участников описываемой ситуации [6].
В соответствии с коммуникативно-функциональным подходом к изучению текста в качестве средств обнаружения точки зрения в художественном произведении мы будем использовать такие лингвистические инструменты, как коммуникативный регистр речи и модель субъектной перспективы. Коммуникативный регистр речи позволяет разграничить «свою» и «чужую» точку зрения. Субъектную перспективу составляет соотношение субъектов в рамках высказывания и точек зрения в рамках художественного произведения. Субъектная перспектива содержит пять субъектов, принадлежащих зоне диктума (субъект базовой модели, субъект-каузатор) и зоне модуса (субъект-авторизатор, говорящий, слушающий) [6].
Теоретический анализ научной литературы позволил сформировать собственную научно-методологическую базу, на основе которой мы осуществляем анализ языкового материала художественного произведения – повести В.Г. Распутина «Живи и помни». В повести наблюдается сложная субъектная организация и многомерное переплетение различных точек зрения. Рассмотрим несколько примеров, позволяющих проследить смену точек зрения автора и героев произведения.
Семь атамановских мужиков, призванных по первому набору, в числе которых был и Гуськов, уезжали из деревни на пяти ходках: провожающих набралось почти столько же, сколько фронтовиков. Но Андрей простился со своими дома: ни к чему растягивать слезы и причитания, а себе травить попусту душу. То, что приходится обрывать, надо обрывать сразу…
В первом предложении приведенного фрагмента мы наблюдаем несовпадение субъекта действия S1 (семь атамановских мужиков) и говорящего субъекта S4 (автор). Позиция повествователя в рамках одного хронотопа меняется, это обнаруживает смена коммуникативных регистров: первая часть БСП представляет информативный тип речи, повествователь знает об отъезде мужиков из деревни, вторая – репродуктивный тип речи, нужно видеть действие, чтобы судить о соотношении количества фронтовиков и провожающих. Второе предложение принадлежит информативному регистру, здесь происходит переключение точек зрения: в монологическую речь автора включается внутренняя речь героя, Андрея Гуськова. Из этого следует, что субъект речи и субъект сознания в последних предложениях не совпадают, S4 (автор) ≠ S3 (Андрей Гуськов). Глаголы в прошедшем времени являются средством приближения автора к персонажу и изображаемому миру: уезжали, набралось, простился. Таким образом, точка зрения автора солидаризируется с точкой зрения персонажа.
Он и размышлял спокойно, пропуская мимо сердца то, о чем думал. Нет так нет. Когда он умрет, ему все равно будет, что станут говорить о нем люди. Там от этого кости не болят, там все в одинаковом положении. Внимание Гуськова по-прежнему было занято своим домом, с которого он старался не спускать глаз. И отца он увидел сразу. Ему показалось даже, что он слышал, как скрипнула калитка.
В приведенном фрагменте дейктические слова обнаруживают точку зрения как героя произведения, так и автора. Субъект речи (S4) и субъект сознания (S3) в первом предложении совпадают – это автор, который в курсе спокойного течения мыслей Гуськова. Далее субъектом сознания становится сам персонаж, в его внутреннем монологе о смерти дважды употребляется один и тот же эгоцентрик – наречие там с семантикой места. Дейктическое наречие по-прежнему со значением сравнения и уподобления, именование персонажа по фамилии, наоборот, говорят о том, что произошло переключение точек зрения: и говорящим, и субъектом сознания становится автор. В дальнейшем изложении точка зрения снова принадлежит Андрею Гуськову, на это указывают, во-первых, перцептивная модусная рамка, которая реализуется при помощи глаголов увидел, слышал, и, во-вторых, глагол показалось. Однако, говорящий – это автор.
Яркий пример чередования авторской точки зрения с точкой зрения Михеича, отца Андрея Гуськова, встречаем в самом начале повести:
В морозы в бане Гуськовых, стоящей на нижнем огороде у Ангары, поближе к воде, случилась пропажа: исчез хороший, старой работы, плотницкий топор Михеича. Сроду, когда надо было что-то убрать от чужих глаз, толкали под не пришитую половицу сбоку от каменки, и старик Гуськов, крошивший накануне табак, хорошо помнил, что он сунул топор туда же.
В представленном фрагменте наблюдается несовпадение субъекта сознания и субъекта речи, то есть S3 ≠ S4. Субъектом речи является автор, наблюдательная позиция которого в рамках высказывания меняется, что обнаруживает использование разных типов речи: в информативный регистр (автор знает о пропаже и месте пропажи) включается фрагмент, относящийся к репродуктивному регистру (в бане Гуськовых, стоящей… поближе к воде). Авторский монолог в представленном фрагменте переплетается с внутренней речью героя, Михеича. Пропавший топор дорог персонажу, это больше, чем просто вещь, предмет обихода. Персонаж оценивает пропажу, а автор использует для передачи этой оценки прилагательные с оценочным компонентом в семантике: хороший, старой работы, плотницкий топор. То, что Михеич является субъектом сознания, также подтверждают оценочное наречие и эксплицитный ментальный модус: старик Гуськов… хорошо помнил. В данном фрагменте автор и персонаж имеют согласованную точку зрения.
Наиболее часто в повести «Живи и помни» встречается включение сознания Настены в речь автора.
Настена успевала ходить в колхоз и почти одна везла на себе хозяйство. Мужики знали только заготовить дров и припасти сена. Ну и если бы крыша над головой упала, тоже подняли бы, а скажем, принести с Ангары воды или почистить в стайке считалось неприличным для мужика, зазорным занятием.
Представленный фрагмент принадлежит информативному регистру речи. Первое предложение можно представить в виде следующей схемы: S1 ≠ S4, S3 = S4, т.е. субъектом базовой модели является Настена, а субъектом сознания и говорящим – автор. Мнение повествователя о ведении хозяйства в семье Гуськовых выражается наречием меры и степени: почти одна. Далее наблюдаем переключение точек зрения: субъектом знания и мнения становится Настена. Грамматически это выражено эгоцентриками: словосочетанием знали только со значением «ничего другого не делает, кроме…», вводным словом, относящимся к речевой сфере, скажем и модальным значением возможности в последнем предложении если бы… упала, подняли бы. Субъектную перспективу этих предложений можно представить в следующем виде: S4 ≠ S1 ≠S3, субъекты базовой модели, речи и сознания не совпадают.
Рассмотрев основные теоретические положения проблемы субъектной организации художественного текста, мы проанализировали примеры, которые отражают переключение точек зрения в повести В. Распутина «Живи и помни». Точки зрения Настены, Андрея Гуськова и Михеича вплетаются в авторское повествование при помощи внутреннего монолога героя, и зачастую отделить голос автора от голоса персонажей весьма сложно. В качестве лингвистических инструментов для анализа художественного текста использовались коммуникативный регистр речи и модель субъектной перспективы, которые позволяют обнаружить принадлежность точки зрения в высказывании тому или иному субъекту. В качестве маркеров точки зрения автора или персонажа выступают вводные слова и обороты, предложения с модальным значением возможности, экспрессивная и оценочная лексика, частицы, междометия и т.д. Субъектная организация повести В.Г. Распутина «Живи и помни» сложна и требует глубокого анализа, т.к. смена точек зрения обнаруживается не только в рамках текстового фрагмента, но и в рамках одного предложения.
Subject organization of literary text (V. Rasputin’s «Live and remember»)
Pichugina Y.D.
undergraduate of 2 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Yarygina Elena Sergeyevna,
Professor of the Department of Russian Language and Methods of Teaching of Philological Disciplines of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Doctor of Philological Sciences, Professor.
Annotation. This article is contains to the subject analysis of the story organization by V.G. Rasputin «Live and Remember». The formation history of the subjective organization problem of a literary text is considered. To analyze the relations of the subject in a work of art, such linguistic tools as the communicative register (type) of speech and the model of subjective perspective are used.
Keywords: subject perspective of the text, modus, dictum, author's image, deictic words.
- Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: 1988. 339 с.
- Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: 1955. 416 с.
- Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: 1963. 234 с.
- Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: 2005. 286 с.
- Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: 1998. 524 с.
- Падучева Е.В. Эгоцентрические единицы языка. М.: 2018. 440 с.
- Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: 2000. 347 с.
- Ярыгина Е.С. Конструкции вывода-обоснования в синтаксической системе современного русского языка. М.: 2002. 295 с.
- Arutyunova N.D. Types of language meanings. Assessment. Event. Fact. M.: 1988. 339 pages.
- Balli S. General Linguistics and French Language Issues. M.: 1955. 416 pages.
- Bakhtin M.M. Problems of Dostoevsky’s poetics. М.: 1963. 234 pages.
- Vinogradov V.V. About the theory of art speech М.: 2005. 286 pages.
- Zolotova G.A. Communicative grammar of the Russian language. M.: 1998. 524 pages.
- Paducheva E.V. Egocentric language units. M.: 2018. 440 pages.
- Uspensky B.A. Poetics of composition. SPb.: 2000. 347 pages.
- Yarygina E.S. Conclusions and justifications in the syntactic system of the modern Russian language. M.: 2002. 295 pages.