Выпуск: №9(54) Исследования молодых ученых

Раздел: Литературоведение и языкознание

Опубликовано: 25 октября 2023

Код уникальной десятичной классификации: 89.091

Автор: Кулыванова Алина Дмитриевна

бакалавр 5 курса ФГБОУ ВО «Государственный университет просвещения» (ГУП), г. Москва

Научный руководитель: Киселева Ирина Александровна

профессор, заведующая кафедрой русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВО «Государственный университет просвещения» (ГУП)

доктор филологических наук, профессор

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда
(проект № 22-28-00025 «Россия и Кавказ в художественной историософии М. Ю. Лермонтова»)

Аннотация. В статье исследуется реализация концепта «Кавказ» в восточных поэмах М.Ю. Лермонтова. Характеристика концепта основана на лексической сочетаемости лексемы «Кавказ», а также значениях, привнесенных сюжетами его произведений и судьбами литературных героев. Концепт «Кавказ» в творчестве М.Ю. Лермонтова включает в себя, прежде всего, определенную территорию, где присутствуют отличные от привычных для европейской части России культурные традиции. Выявлено, что концепт «Кавказ» имеет яркую выраженную историческую обусловленность и индивидуально-личностный эмоционально-оценочный фон. Обозначены романтическая идеализация поэтом образа Кавказа и воспевание им естественной величественной красоты Кавказских гор, что обогащает концепт «Кавказ» семантикой рая. Отмечена историко-идеологическая составляющей концептосферы поэта, который мыслит развитие Кавказа как территориальной и социальной части Российской Империи.

Ключевые слова. М.Ю. Лермонтов, Кавказ, кавказский текст, культурное взаимодействие, Российская Империя, концепт, рай.

Основное значение лексемы Кавказ имплицируется как территория, расположенная «на Кавказском перешейке, между Каспийским и Черным морями», а также название «горной системы» [14, с. 618-619], расположенной на Северо-Западе от Эльбруса и выходящей к Черному морю. Словарь Брокгауза и Ефрона в статье «Кавказский край» фокусирует внимание читателя исключительно на исторических, рельефных и иных пространственных особенностях региона, не включающих в себя никаких сведений о культурных значениях, содержащихся в периферии концепта. Подобную нейтральную характеристику лексемы содержат и современные словари, что закономерно, однако не отражает того богатства смыслов, которое имеет это слово в восприятии его носителей. Свои концептуальные смыслы лексема «Кавказ» наиболее рельефно открывает в художественных текстах, которые представляют собой своеобразный мирокосмос, отражающий языковую национальную картину мира в ее временной конкретности и индивидуально личном переживании. При раскрытии концептуальной наполненности образа Кавказа исследователи акцентировали, как правило, его значение как символа свободы («Образ К. сложился у Л. под влиянием вольнолюбивых мотивов рус. поэзии 20-х гг» [3, с. 212]) и образа русского Востока, связанного с традицией ориентализма в литературе («Произведения о Кавказе зачастую писались как произведения о Востоке» [12, с. 211]).

Наиболее близкое к лексикографическим источникам, но романтизированное значение видим в поэмах М.Ю. Лермонтова «Кавказский пленник» (1828) и «Джюлио» (1830). Лексема Кавказ в его ранних поэмах используется для территориального обозначения и расширения пространства произведения: «Хребта Кавказского вершины // Пронзали синеву небес, // И оперял дремучий лес // Его зубчатые стремнины» [8, т.3. с. 22], «Средь гор кавказских есть, слыхал я, грот, // Откуда Терек молодой течет, // О скалы неприступные дробясь; // С Казбека в пропасть иногда скатясь, // Отверстие лавина завалит, // Как мертвый, он на время замолчит...» [8, т.3. с. 76]. Здесь корневая сема -кавказ- реализует свое значение в относительных именах прилагательных, в словосочетаниях кавказский хребет и кавказские горы отсутствует периферийное значение концепта. В рамках данного текста встречается использование контекстного синонима «край»: «Оставив там залог прелестный, // Свободу, счастье, что любил, // Пустился он в край неизвестный, // И... всё в краю том погубил» [8, т.3. с. 26-27]. Здесь лексема «неизвестный», сочетаемая с контекстным синонимом край, используется в своем основном значении («Такой, о котором нет или недостаточно сведений, знаний; незнакомый, неведомый» [1, с. 43]), что формирует тождественное равенство «кавказские горы = неведомый край». Так как лирический герой – это плененный русский воин, отождествление Кавказа с неизвестным краем порождает в рамках текста отрицательную коннотацию как контекстного синонимичного словосочетания, так и концепта «Кавказ».

В более поздней поэме, с меньшим подражательным элементом, «Измаил-Бей» (1832) автор включает в конструкцию предложений приложения, в которых раскрывает метафорическую сущность Кавказа. Первая часть поэмы открывается обращением к Кавказу: «Приветствую тебя, Кавказ седой! // Твоим горам я путник не чужой: // Они меня в младенчестве носили // И к небесам пустыни приучили. // И долго мне мечталось с этих пор // Всё небо юга да утёсы гор. // Прекрасен ты, суровый край свободы…» [8, т.3. с. 153-154]. В первом примере словосочетание седой Кавказ используется в равной степени как визуальная и как возрастная метафора: визуальную «седину» Кавказа подтверждают снежные вершины гор, а возрастную – непосредственно возраст гор в сравнении с продолжительностью человеческой жизни. Примечательно, что в приведенном отрывке концепт «Кавказ» включает в себя существенный концепт «горы», то есть Кавказ здесь более значим и масштабен, чем просто рельеф или природа, что подтверждается третьим примером. Так же, как, по мнению И.С.  Юхновой, «через общение с человеком из народа, который пытаются завоевать, возникает вовлеченность в чужую историю, фольклор, традиции» [12], происходит раскрытие изначально инородного для русского самосознания концепта «Кавказ» через близкие русской культуре образы и лексические средства. Второе приложение, используемое, как и первое, после личного местоимения ты, при обращении к одному и тому же адресату, формирует следующие тождественные равенства: ты = «Кавказ седой», ты = «суровый край свободы». В итоге получаем, что «Кавказ седой = суровый край свободы», благодаря чему концепт «Кавказ» уже в первых стихах поэмы расширяется от исключительно пространственного до общеличностного, охватывающего, помимо рельефа, духовные особенности жителей региона. Заметим, что лексема край и здесь используется по отношению к Кавказу. Использование данной лексемы в текстах М.Ю. Лермонтова не предполагает возникновение положительной или отрицательной коннотации, так как лексема применяется в различных произведениях и по отношению к России, и по отношению к другим странам / регионам, которые могут являться родиной и лирического героя, и его врагов («Спокойны вы!.. на ваш унылый край Навек я променял сей южный рай» [8, т.3. с. 69], «Один неосторожный шаг Свободный край поработил!» [8, т.3. с. 99]). Во многом именно в использовании равноправных для русского и кавказского пространства лексических единицах проявляется «способность горцев усвоить мировоззрение и систему координат христианства» [6, с. 168]. Вторая строфа также содержит обращение к Кавказу: «Как я любил, Кавказ мой величавый, // Твоих сынов воинственные нравы, // Твоих небес прозрачную лазурь // И чудный вой мгновенных, громких бурь, // Когда пещеры и холмы крутые // Как стражи окликаются ночные…» [8, т.3. с. 154]. Ласковое обращение к Кавказу через лексему мой порождает положительную коннотацию исследуемого концепта в рамках текста, а лексикографические источники поддерживают это восприятие, но уже через лексему «величавый», первое значение которой – «исполненный торжественной красоты, величия; величественный» [2, с. 396]. Этот элемент торжественности поддерживает возвышенное содержание вступления, создает эффект одического стиля в панегирике Кавказу. Использование далее притяжательного местоимения твой порождает зависимые отношения между Кавказом и включенными в его пространство его сынами и его небесами, что расширяет семантическое поле концепта «Кавказ» и формирует систему Кавказа как самостоятельного подпространства здесь и в последующих текстах М.Ю. Лермонтова. Восхваление нравов кавказских народов наряду с самим Кавказом не только подтверждает мысль о том, что «герои, принадлежащие разным сторонам, но встретившиеся вне поля битвы, не испытывают ненависти в персональном общении» [7, с. 80], но и возвышает подсистемы социума и культуры, входящие в концепт «Кавказ», посредством включения образа его сынов в ряд однородных дополнений, формирующих образную систему Кавказа в произведении. Интересно, что в этом ряду однородных дополнений нравы сынов Кавказа открывают перечисление всего величественного, что лирический герой ассоциирует с Кавказом, благодаря чему уже в начале произведения отражены «взаимодействия и взаимопроникновения русской и кавказской культур» [7, с. 81]. Вторая часть поэмы включает в себя более обедненное наполненностью пространство Кавказа: «Гремя, через Кавказ пустынный // Промчался клик: война! война! // И пробудились племена» [8, т.3. с. 185]. Однако «пустынный» – это не абсолютно «пустой», а не исключающий наличие жизни в пространстве (где присутствовали спящие племена).

Поэма «Аул Бастунджи» (1832(33)), как и «Измаил–Бей», начинается с «посвященья»: «Тебе, Кавказ, — суровый царь земли — // Я снова посвящаю стих небрежный:// Как сына ты его благослови // И осени вершиной белоснежной! // От ранних лет кипит в моей крови // Твой жар и бурь твоих порыв мятежный; // На севере в стране тебе чужой // Я сердцем твой, — всегда и всюду твой!.. // Твоих вершин зубчатые хребты // Меня носили в царстве урагана <…>» [8, т.3. с. 243]. Приложение суровый царь земли, будучи метафорой, включает в себя эпитет суровый, который трактуется как «непреклонный, не знающий снисходительности к себе и другим, крайне строгий, тягостный, полный трудностей, трудный для жизни, обитания, пребывания» [10, с. 308]. Отрицательная коннотация эпитета усиливается масштабным значением метафоры, однако предикативы, в частности, глагол в повелительном наклонении благослови, изменяют его коннотацию. Подобное действие допустимо для отца или носителя высокого церковного сана, что закрепляет за концептом «благословение» периферийное значение божественности. Предметная наполненность концепта «Кавказ» на эмоциональном уровне отражена в лексемах жар и бурь, но изменение числа использовавшейся в более ранней поэме лексемы хребет с единственного на множественное отражает изменение значимости образа Кавказа для М.Ю. Лермонтова и значительно увеличивает пространство самого Кавказа в художественном тексте, так как данная лексема обладает не только географическим значением. Ввиду возможности омонимии и понимания хребта как спины или позвоночника животного эта лексема при использовании словоформы множественного числа формирует представление о Кавказе как о живом существе. В лермонтовской семантике лексемы «Кавказ» усиливается идея непонятной человеческому сознанию божественности региона.

Частое употребление лексемы «Кавказ» встречаем и в восточной повести «Демон» (1839). Здесь присутствует уже известное нам значение Кавказа как объединения отдельных гор и иных рельефных составляющих региона: «И над вершинами Кавказа // Изгнанник рая пролетал: // Под ним Казбек, как грань алмаза, // Снегами вечными сиял, // И, глубоко внизу чернея, // Как трещина, жилище змея, / Вился излучистый Дарьял, // И Терек, прыгая, как львица // С косматой гривой на хребте, // Ревел, — и горный зверь, и птица» [8, т.4. с. 184]. Пространственный образ Кавказа представлен как собирательный, включающий такие его составляющие, как Казбек, Дарьял, Терек, которые могут противопоставляться в рамках произведения с точки зрения пространственного соотношения (гора / ущелье), цветового восприятия (сиял снегами / «глубоко внизу чернея») и метафорического образа, созданного через сравнение. Все перечисленные особенности горной вершины, ущелья и реки составляют единый концепт «Кавказ»: «Лишь только ночь своим покровом // Верхи Кавказа осенит» [8, т.4. с. 194]. Исследователи, изучая родоплеменные отношения горцев в «кавказском тексте» М.Ю. Лермонтова, отмечали, что именно дикая природа Кавказа понимается горцами как истинный дом и что «вольная жизнь в горах для них ценнее домашности» [5, с. 302]. Приведенные тезисы объясняют, почему формирование концепта «Кавказ» в поздних текстах М.Ю. Лермонтова основывается на природных метафорических образах. В поэме «Демон» концепт «Кавказ» не только наполнен культурным значением «райского», исключительного пространства, но и используется как концепт, включающий в себя систему из самостоятельных сложных концептов, являющихся географическими составляющими кавказского региона (вершины Кавказа, излучистый Дарьял, Терек). Формирование пространства Кавказа в «Демоне» отличается от использованных моделей формирования в более ранних поэмах М.Ю. Лермонтова, так как впечатление о регионе создается при помощи постепенного раскрытия и характеристики обозначенных локусов. Л.А. Ходанен пишет, что «формирование внутренней структуры кавказского текста у Лермонтова происходит как присоединение к устойчивому центру многих локальных текстов, сохраняющих пространственную определенность» [12, с. 51В], тем самым концепт Кавказа раскрывается через локусы Северного Кавказа, Грузии и другие территории с персональными наименованиями.

Для составления представления о Кавказе как особенном пространстве в художественном мире М.Ю. Лермонтова важны и следующие стихи: «И башни замков на скалах // Смотрели грозно сквозь туманы — // У врат Кавказа на часах // Сторожевые великаны!» [8, т.4. с. 184-185]. Кавказ здесь обозначен как закрытый регион: пространство, куда могут попасть только избранные. Использование в выделенном словосочетании предметного существительного с неполногласием в корневой морфеме при наличии полногласного варианта в русском языке говорит о намеренном создании автором аналогии с христианским образом «врата Рая» и включением в текст церковно-славянского образа. И.А. Киселева при характеристике ассоциативной обусловленности пейзажа в «восточной повести» М.Ю.  Лермонтова отмечает, что «божественная» метафоричность свойственна поэтическому пространству его произведений, что «поэт подчеркивает посредством выбранных для изображения объектов онтологическую первозданность природы и длящуюся в настоящем ее райскую память» [4, с. 97]. Таким образом концепт «Кавказ» приобретает в концептосфере М.Ю. Лермонтова еще одно периферийное значение, в котором пространство региона уподобляется раю на земле. Далее в тексте видим использование уже знакомой нам лексемы царь в метафорическом значении: «И между них, прорезав тучи, // Стоял, всех выше головой, Казбек, // Кавказа царь могучий, // В чалме и ризе парчевой» [8, т.4. с. 197-198]. Здесь автором выделяется наиболее значимая вершина Кавказских гор. Отметим, что именно Казбек наиболее часто используется в художественном пространстве лермонтовских текстов: это кульминационное место действия в «Демоне», и эта же горная вершина фигурирует в биографической справке о старике-чеченце, рассказчике сюжета об Измаиле в поэме «Измаил-Бей» («Старик-чеченец, // Хребтов Казбека бедный уроженец» [8, т.3. с. 155]). Топонимический словарь Кавказа содержит в словарной статье по «Казбеку» упоминание, что этот «вулканический массив назван русскими в начале XIX века по имени грузинского моурави Кази-бека» [11, с. 221], тем самым акцентируется его уподобление в человеческом сознании представителю высшей знати. В творчестве Лермонтова также подчеркивается «царственность» Казбека, определяемая его пространственным положением относительно иных гор, природными условиями его бытия. В частности, образ Кавказа у Лермонтова неотделим от снежных вершин. Описанию снегов поэт уделяет значительное место, представляя их в ослепительной величественной красоте (высокой степени света, блеска) снежных покровов: «Снега Кавказа, на мгновенье // Отлив румяный сохраня, // Сияют в темном отдаленье» [8, т.4. с. 213]. Обратим внимание на то, что сама лексема «Кавказ» в рамках поэмы «Демон» не реализует своего номинативного значения как независимый главный член предложения, а выступает только в роли морфологизованного присубстантивного косвенного дополнения с оттенком определительного значения. Так как лексема «Кавказ» используется в поэме «Демон» только в словоформе родительного беспредложного падежа и обозначает целое неделимое пространство Кавказских гор, Кавказ не обладает субъектным значением, а потому не является источником активности, будучи только фрагментом объективной (поэтической) реальности, который формируется и изменяется в зависимости от действий включенных в поле Кавказа субъектов (здесь: Казбек, Дарьял, Терек, а также сюжетные персонажи).

В поэме «Мцыри» (1839) с сюжетной точки зрения используется пространственное противопоставление «монастырь – Кавказ», что отражено в словах лирического героя: «В дали я видел сквозь туман, // В снегах, горящих как алмаз, // Седой, незыблемый Кавказ» [8, т.4. с. 153]. Здесь в состав концепта «Кавказ» также включен образ снегов, который к году написания поэмы становится неотделимым от лексического словообраза Кавказ в поэтическом пространстве текстов Лермонтова. Благодаря частому использованию поэтом лексемы Кавказ с положительно окрашенными эпитетами, подразумевающими мудрость и величественность, «Кавказ становится Востоком, русским Востоком», и этот процесс, характерный для русского романтизма, находит свое отражение в поздних поэмах М.Ю.  Лермонтова [13, с. 48]. Как и в «Демоне», Кавказ имеет второстепенную роль в предложении и выполняет функцию морфологизованного прямого дополнения, что подтверждает антитезу между пространством существования лирического героя и пространством Кавказа, для героя недосягаемого. Здесь же видим употребление уже знакомой нам лексемы «седой», значения которой остаются прежними: белый от снега; старый. Усиление второго значения прослеживается в трактовке прилагательного «незыблемый»: «такой, который трудно, невозможно поколебать, разрушить» [1, с. 41-42]. Когда герой оставляет свою мечту добраться до предгорий Кавказа, он говорит следующие слова касательно своего погребения: «Сияньем голубого дня // Упьюся я в последний раз. // Оттуда виден и Кавказ!» [8, т.4. с. 170]. Первое включение в синтаксическую структуру предложения Кавказа в роли подлежащего показывает отсутствие пространственного противопоставления между лирическим героем и Кавказом. С сюжетной точки зрения это примирение обусловлено дальнейшим существованием обоих действующих лиц (а использование Кавказа в качестве подлежащего возможно только благодаря такому приему, как олицетворение) в пространстве незыблемых бессмертных материй. Примечательно, что такое включение концепта в сюжет произведения подчеркивает одно из его периферийных значений, связанных с божественностью: Кавказ наблюдает (видит, может видеть) с высоты своих сынов, рассыпанных в чужбине. В первой главе поэмы концепт «Кавказ» реализован через наименование страны: «И Божья благодать сошла // На Грузию! – она цвела // С тех пор в тени своих садов, // Не опасаяся врагов, За гранью дружеских штыков» [8, т. 4, с. 149]. Особенностью данного средства экспликации концепта является употребление имени собственного в значении части целого (Грузия как одна из стран, занимающих территорию Кавказских гор). Использование исторической справки (а данную строфу можно интерпретировать именно так) обусловлено идеологической составляющей концептосферы самого поэта, который допускает дальнейшее развитие Кавказа в составе Российской Империи и использует исторические факты для раскрытия своей точки зрения в романтическом тексте.

Таким образом, Кавказ в рассматриваемых текстах М.Ю. Лермонтова реализован как концепт, включающий в себя уникальные судьбы и сюжеты и представляющий определенную территорию, где присутствуют отличные от привычных для европейской части России культурные традиции и открывается образ земли в ее подобии раю. Концепт Кавказа в текстах Лермонтова персонифицируется в образ мифического существа, связующего поэта с высшими онтологическими началами бытия через свою конкретную историческую явленность сочетания героики и естественной жизни человека, а также через вневременную возвышенность кавказской природы.

Литература:

1. Большой академический словарь русского языка. Т. 12. Недруг – Няня / науч. координатор изд. А.С. Герд; ред. т.: Л.И. Балахонова, Н.В. Соловьев ; РАН, Ин-т лингв. исслед. М.: СПб.: Наука, 2009. 651 с.
2. Большой академический словарь русского языка. Т. 2. Благо – Внять / гл. ред.: К.С. Горбачевич; науч. координатор изд. А.С. Герд; ред. т.: Л.И. Балахонова, Н. В. Соловьев; РАН, Ин-т лингв. исслед. М.: СПб.: Наука, 2005. 658 с.
3. Григорьян К.Н. Кавка́з // Лермонтовская энциклопедия / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Науч.-ред. совет изд-ва «Сов. Энцикл». М.: Сов. Энцикл.,1981. С. 212.
4. Киселева И.А. Кавказ как эмоционально-смысловая доминанта в поэме М.Ю. Лермонтова «Измаил-Бей» / И.А. Киселева, К.А. Поташова // Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. 2022. №4(77). С. 94-102.
5. Киселева И.А. Кавказский мир в контексте размышлений М.Ю. Лермонтова о человеке и судьбах истории / И.А. Киселева, К.А. Поташова // Научный диалог. 2023. Т. 12, №5. С. 294-309.
6. Кулыванова А.Д. Горцы и русские в «кавказском тексте» М.Ю. Лермонтова: элементы сближения // Филологические чтения. Человек. Текст. Дискурс: Материалы V Всероссийской с международным участием научной конференции, посвященной 80-летию со дня памяти Алексея Алексеевича Ухтомского, Ярославль, 23-24 сентября 2022 года / Сост. Е.А. Федорова. Ярославль: Общество с ограниченной ответственностью «Филигрань», 2022. С. 165-170.
7. Кулыванова А.Д. Лермонтов и Султан Хан-Гирей о русско-кавказских отношениях в аспекте исторического взаимодействия // Филологические чтения : материалы конференции, Ярославль, 28-29 апреля 2023 года / Сост. Е.А. Федорова, ред. М.В. Шаманова. Ярославль: Ярославский государственный университет им. П.Г. Демидова, 2023. С. 78-82.
8. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Поэмы / Отв. ред. тома Ю. М Прозоров. СПб.: Издательство Пушкинского Дома, 2014. 704 с.
9. Миллер Л.В. Лингвокогнитивные механизмы формирования художественной картины мира (на материале русской литературы): автореф. дисс. … д-ра филол. наук. СПб., 2004. 44 с.
10. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: около 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов; под ред. Л.И. Скворцова. 26-е изд., испр. и доп. М.: Оникс [и др.], 2009. 1359 c.
11. Твердый А.В. Кавказ в именах, названиях, легендах: опыт топонимического словаря / ред. Ю.Г. Макаренко. Краснодар: Платонов И, 2008. 432 с.
12. Ходанен Л.А. Кавказ // М.Ю. Лермонтов. Энциклопедический словарь. М.: Индрик, 2014. С. 211.
13. Ходанен Л.А. Культурный концепт «Кавказ» и его текстообразующая роль в творчестве А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова // Сибирский филологический журнал. 2015. №4. С. 47-56.
14. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: Биографии: в 12 т. Т. 5: Дюма – Клейнъ / отв. ред. В.М. Карев, М.Н. Хитров; науч. консульт. М.М. Наринский. М.: Советская энциклопедия, 1991. 799 с.
15. Юхнова И.С. Очерк «Кавказец» в контексте творчества М.Ю. Лермонтова // Современные проблемы науки и образования. 2015. №1-1. (дата обращения: 01.10.2023)

The concept of «Caucasus» in the artistic space of M.Y. Lermontov’s poems

Kulyvanova A.D.,
bachelor of 5 course of the State University of Education, Moscow

Research supervisor:
Kiseleva Irina Alexandrovna,
Professor, Head of the Department of Russian and Foreign Literature of the State University of Education, Doctor of Philology

Annotation. The article examines the implementation of the concept of «Caucasus» in the oriental poems of M.Y. Lermontov. The characteristic of the concept is based on the lexical compatibility of the lexeme «Caucasus», as well as the meanings introduced by the plots of his works and the fates of literary heroes. The concept of «Caucasus» in the works of M.Y. Lermontov includes, first of all, a certain territory where there are cultural traditions that differ from those familiar to the European part of Russia. It is revealed that the concept of «Caucasus» has a pronounced historical conditionality and an individual-personal emotional-evaluative background. The romantic idealization of the image of the Caucasus by the poet and his glorification of the natural majestic beauty of the Caucasus Mountains are indicated, which enriches the concept of «Caucasus» with the semantics of paradise. The historical and ideological component of the conceptual sphere of the poet, who thinks of the development of the Caucasus as a territorial and social part of the Russian Empire, is noted.
Keywords: M.Y. Lermontov, Caucasus, Caucasian text, cultural interaction, Russian Empire, concept, paradise.

Literature:

1. The Great Academic dictionary of the Russian language. Vol. 12. The enemy – Nanny / scientific. coordinator of the publishing house A.S. Gerd; ed. T.: L.I. Balakhonova, N.V. Soloviev; RAS, Institute for Linguistic Studies. Moscow: St. Petersburg: Nauka, 2009. 651 pages.
2. The Great Academic Dictionary of the Russian language. Vol. 2. The benefit is to heed / Chief Editor: K.S. Gorbachevich; scientific. coordinator of the publishing house A.S. Gerd; ed. T.: L.I. Balakhonova, N.V. Soloviev; RAS, Institute for Linguistic Studies. Moscow, St. Petersburg: Nauka, 2005. 658 pages.
3. Grigoryan K.N. Kavkaz // Lermontov Encyclopedia / USSR Academy of Sciences. Institute of Russian Literature (Pushkin. House); Scientific-ed. the Council of the publishing house «Sov. Encycl». Moscow: Sov. Encycl., 1981. Page: 212.
4. Kiseleva I.A. The Caucasus as an emotional and semantic dominant in M.Y. Lermontov's poem «Izmail Bey» / I.A. Kiseleva, K.A. Potashova // Bulletin of Ryazan State University named after S.A. Yesenin. 2022. №4(77). Page: 94-102.
5. Kiseleva I.A. The Caucasian world in the context of M.Y. Lermontov's reflections on man and the fate of history / I.A. Kiseleva, K.A. Potashova // Scientific Dialogue. 2023. Vol. 12, №5 Page: 294-309.
6. Kulyvanova A.D. Mountaineers and Russians in the «Caucasian text» by M.Y. Lermontov: elements of rapprochement // Philological readings. Human. Text. Discourse: Materials of the V All-Russian Scientific Conference with International participation dedicated to the 80th anniversary of the memory of Alexei Alekseevich Ukhtomsky, Yaroslavl, September 23-24, 2022 / Comp. E.A. Fedorov. Yaroslavl: Filigree Limited Liability Company, 2022. Page: 165-170.
7. Kulyvanova A.D. Lermontov and Sultan Khan-Giray on Russian-Caucasian relations in the aspect of historical interaction // Philological readings: materials of the conference, Yaroslavl, April 28-29, 2023 / Comp. E.A. Fedorova, ed. M.V. Shamanov. Yaroslavl: Yaroslavl State University named after P.G. Demidov, 2023. Page: 78-82
8. Yu. Lermontov. Collected works: In 4 vols. Vol. 2. Poems / Ed. by Tom Yu.M Prozorov. St. Petersburg: Pushkin House Publishing House, 2014. 704 pages.
9. Miller L.V. Linguocognitive mechanisms of the formation of an artistic picture of the world (based on the material of Russian literature): autoref. diss. ... Doctor of Philology. sciences. St. Petersburg., 2004. 44 pages.
10. Ozhegov S.I. Explanatory dictionary of the Russian language: about 100,000 words, terms and phraseological expressions / S.I. Ozhegov; edited by L.I. Skvortsov. 26th ed., ispr. and additional.: Onyx [et al.], 2009. Moscow: 1359 pages.
11. Tverdyy A.V. The Caucasus in names, titles, legends: the experience of a toponymic dictionary / ed. by Yu.G. Makarenko. Krasnodar: Platonov And; 2008. 432 pages.
12. Khodanen L.A. Kavkaz // M.Yu. Lermontov. Encyclopedic Dictionary. Moscow: Indrik, 2014. Page: 211.
13. Khodanen L.A. Cultural concept «Caucasus» and its text-forming role in the works of A.S. Pushkin and M.Y. Lermontov // Siberian Philological Journal. 2015. №4 Page: 47-56.
14. Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary: Biographies: in 12 vols. 5: Dumas – Klein / ed. V.M. Karev, M.N. Khitrov; scientific. consult. M.M. Narinsky. Moscow: Soviet Encyclopedia, 1991. 799 pages.
15. Yukhnova I.S. Essay «Caucasian» in the context of M.Y. Lermontov's creativity // Modern problems of science and education. 2015. №1-1. (date of the address: 01.10.2023)