Аннотация. В статье рассмотрены основные особенности физиологического очерка, которые можно выявить в сложной жанровой структуре книги В.А. Гиляровского «Москва и москвичи», а именно: принцип локализации действия, подробная характеристика социальных типов и среды, интерес к социальным «низам» и отсутствие сюжета в традиционном понимании термина. Эти приемы помогли писателю отразить социально-культурную среду Москвы на рубеже XIX-XX веков.
Ключевые слова: Гиляровский, «Москва и москвичи», физиологизм, очерк, локализация.
Книга В.А. Гиляровского «Москва и москвичи», в которой описывается состояние Москвы на рубеже XIX-XX веков, а также быт, досуг и нравы москвичей, по сей день привлекает исследователей и читателей своей документальностью и фактографической точностью. Создать исторически точные нравоописательные очерки писателю помогло репортерское прошлое: Гиляровского в Москве принимали везде, от трущоб до званого обеда у губернатора. В описаниях досуга москвичей, мест, которые они посещали, а также их профессий и социального положения можно обнаружить черты физиологического очерка.
Физиологический очерк – это бытовой нравоописательный очерк, который стремится изобразить экономическое и социальное положение общества в определенный период его развития. В России жанр физиологического очерка был развит писателями «натуральной школы», стремившимися к правдивому изображению действительности. О физиологическом очерке подробно писали такие известные ученые, как Ю.В. Манн, В.И. Кулешов, А.Г. Цейтлин. Одним из достоинств такого жанра исследователи считают способность «физиологизма» отражать злободневные явления, не скрывая неудобную правду: «физиологизм» – это сама натура, совлекшая перед наблюдателем свои покровы» [4, с. 385]. Физиологический очерк, как и «натуральная школа» вообще, не охватывал все стороны описываемого объекта, а обнаруживал только некоторые общие черты: интерес к социальным «низам», изображение не характера, не индивидуальности, но «типа», как тогда говорили, т. е. общественного положения и профессии (например, дворника, шарманщика, водевилиста, мелкого чиновника и т. д.), преобладание описания над сюжетом [7].
Ю.В. Манн в своем труде «Натуральная школа» выделил три главных вида локализации в «физиологии», под локализацией подразумевая целенаправленное концентрирование на избранном участке жизни [4, с. 386]. Первый вид: типологическая локализация – отбор и описание персонажей по признаку (социальному, профессиональному или же мелкому, так называемому кружковому признаку). Второй вид: локализация, в которой за основу взята часть города, район, общественное или культурное заведение, где сталкиваются лица разных или одних и тех же социальных групп. И, наконец, третий вид: локализация, опирающаяся на общественно-характерные привычки или обычаи. Все три указанных вида мы можем найти у Гиляровского в его книге «Москва и москвичи». Начнем со второго вида локализации как наиболее обширно представленного в произведении.
В названиях некоторых глав уже обозначен район или общественное заведение, о котором пойдет речь в очерке: «Бани», «Трактиры», «Хитровка», «Сухаревка». Бани, трактиры и Сухаревский рынок посещали москвичи всех сословий (туда приходили и богачи – купить «на грош пятаков»), а на Хитровке жили люди, опустившиеся на «дно» жизни.
В главе «Бани» описывается место, которого не миновал ни один москвич – без торговых бань не могли жить ни богатые, ни бедные. В «простонародных» банях удобств не было никаких, а в банях для обеспеченных горожан был кейф, отдых, стрижка, бритье и прочие гигиенические процедуры.
«Каждое сословие имело свои излюбленные бани. Богатые и вообще люди со средствами шли в “дворянское” отделение. Рабочие и беднота – в «простонародные» за пятак. Вода, жар и пар одинаковые, только обстановка иная. <…> А к мраморным ваннам не сразу привыкли москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть в раздевальной, и в своей компании “языком почесать”» [2, с. 335].
Описывая обстановку в трактирах, В.А. Гиляровский пристальное внимание уделил подаваемым там кушаньям, интерьеру, местным забавам. Как и бани, трактиры тоже выглядели по-разному, в зависимости от того, люди каких сословий туда ходили. Например, трактир Бубнова, занимавший два этажа громадного дома и роскошно меблированный, постоянно посещали купцы. Но если верхняя половина заведения еще имела благопристойный вид, то нижнюю половину постояльцы и горожане называли «дырой»:
«Пьянство, гвалт и скандалы целый день до поздней ночи. Жарко от газа, душно от табаку и кухни. И все лезет новый и новый народ» [2, с. 396].
Отличительной чертой фешенебельного трактира «Яр» был огромный зимний сад и всевозможные хоры. А вот бедняки часто ходили либо в «Крым», либо в «Ад», где проигрывали в наперсток или ремешок все свои деньги. Зазевавшегося посетителя в таких трактирах нередко стремились напоить и ограбить. Обстановка там была соответствующая:
«На стене близ двери коптила жестяная лампочка, и черная струйка дыма расходилась воронкой под сводом, сливаясь незаметно с черным от сажи потолком. На двух столах стояли такие же лампочки, пустые бутылки, валялись объедки хлеба, огурцов, селедки» [2, с. 106].
Туманная и грязная Хитровка славилась высокой преступностью. Дети там попрошайничали и воровали с малых лет, в ночлежках жили одни оборванцы. Не зря говорили: «кто родился на Хитровке и ухитрился вырасти среди этой ужасной обстановки, тот кончит тюрьмой» [2, с. 41]. Лакомились хитровские «гурманы» объедками с местного рынка – жареной протухлой колбасой и коровьей требухой с непромытым содержимым желудка. Долгое время Хитровка наводила ужас на москвичей из-за беспредела, творившегося там:
«Под вечер метались и галдели пьяные со своими «марухами». Не видя ничего перед собой, шатались нанюхавшиеся «марафету» кокаинисты обоих полов и всех возрастов. Среди них были рожденные и выращенные здесь же подростки-девочки и полуголые «огольцы» – их кавалеры» [2, с. 38].
С помощью типологической локализации (первого вида по классификации Ю.В. Манна) очеркисты – «физиологи» создают типические образы, завязанные на сословном или профессиональном признаке. Гиляровский подробно описал в своих очерках такие общественные группы, как купцы, драматурги, торгаши на рынке и прочих, дав им общую характеристику. Часто в физиологических очерках описываемая группа подвергается дифференциации, в ней выделяются подвиды: например, Гиляровский показал разделение драматургов из «Собачьего зала» на бедных людей, переписывающих пьески, и богатых людей, пожинающих плоды чужого труда. Также в книге «Москва и москвичи» можно отметить деление групп по еще более мелкому признаку – кружковому: Гиляровский описал отдельные особенности деятельности художников из «Общества любителей художеств», членов Английского клуба в доме Муравьева, членов Охотничьего клуба.
В физиологическом очерке упор делается не на индивидуальных особенностях персонажей, а на типических – это позволяет дать общее представление о конкретной социальной группе. Так, булочники в главе «Булочники и парикмахеры» показаны как ушлые люди, не гнушающиеся ничем ради лишней копейки.
«Огромные куши наживали булочники перед праздниками, продавая лежалый товар за полную стоимость по благотворительным заказам на подаяние заключенным» [2, с. 236].
Единственным булочником, не участвующим в этом, был старик Филиппов, посылавший арестантам свежие калачи и сайки.
Названия профессий или кружков, о которых пойдет речь в очерке, часто указаны самим Гиляровским в названиях глав. О номинативной функции заглавия как элемента физиологического очерка упоминал в своем труде «Становление реализма в русской литературе» А.Г. Цейтлин: такие заглавия, «сохраняя общую для всей школы простоту, в то же время профессиональны. Очень часто в них наличествует множественное число, подчеркивающее, что речь здесь идет не об одном, а многих представителях данной профессии» [5, с. 219]. Приведем примеры таких заглавий в «Москве и москвичах»: «Пожарный», «Начинающие художники», «Драматурги из «Собачьего зала»», «Булочники и парикмахеры».
Третий вид локализации предполагает выделение отличительной привычки или традиции, позволяющей наблюдать за обществом под одним углом зрения. В.Г. Белинский в альманахе «Физиология Петербурга», описывая особенности быта москвичей, подметил, что «в Москве много трактиров, и они всегда битком набиты преимущественно тем народом, который в них только пьет чай» [1, с. 49]. Пристрастие москвичей к чаю отмечает и Гиляровский в главе «Трактиры»:
«Извозчик в трактире и питается, и согревается. Жизнь всухомятку. Чай да требуха с огурцами. <…> А в праздничные дни к вечеру трактир сплошь битком набит пьяными – места нет. И лавирует половой между пьяными столами, вывертываясь и изгибаясь, жонглируя над головой высоко поднятым подносом на ладони, и на подносе иногда два и семь – то есть два чайника с кипятком и семь приборов. И “на чай” посетители, требовавшие только чай, ничего не давали» [2, с. 386].
Свои обычаи были и у купцов. Богатые московские охотники вступали в охотничий клуб, в котором сперва устраивались выставки и ужины по субботам, а затем стали проходить по ночам азартные игры. К ним допускались только обеспеченные члены клуба, которым было нипочем, когда к пяти часам утра их штрафовали на тридцать восемь рублей за нарушение закона. Посещение бани тоже можно считать обычаем, свойственным всем москвичам. Таким образом, пристальное внимание очеркистов – «физиологистов» сосредотачивается на одной конкретной привычке, наблюдение за которой позволяет охарактеризовать типичные черты быта горожан разных сословий.
Все три указанных вида локализации сформировались благодаря интересу писателей «натуральной школы» к социальной среде. Авторы физиологических очерков воплотили этот интерес в своих произведениях, смело обнажая пороки и недостатки общества. Об этом свидетельствует еще и тот факт, что писателей-очеркистов более всего волновали именно представители социальных «низов». Для физиологического очерка вообще был характерен «аналитический метод вскрытия язв общества, безыскусственная точность описаний, нарочитый выбор темных, грязных, удручающих сторон жизни» [3, с. 94]. И действительно, многие страницы книги «Москва и москвичи» посвящены непрезентабельным сторонам жизни в столице: грязь и антисанитария в банях для малообеспеченных жителей, мошенничество и грабеж в трактирах, криминальный образ жизни нищих в ночлежках, воровство на рынках. Вскрывает автор и пороки людей: жестокость, равнодушие, скупость, желание нажиться любой ценой. Порядочных персонажей в книге бытописателя совсем мало.
Стоит сказать также о том, как писатели – «физиологисты» подходят к описанию персонажей. Физиологический очерк, как и любой нравоописательный очерк, особым образом изображает человека, не так, как, скажем, роман или рассказ. Литературовед Л.В. Чернец отмечает, что персонаж в очерке прежде всего является представителем какой-то среды, и тем самым он и интересен писателю [6, с. 115]. Нас интересует этот подход, поскольку Гиляровский в книге описывал не только город, но и горожан, а значит, следовал законам этого жанра. Акцент на типических, свойственных многим устойчивым чертам характера «усредняет» персонажей очерка, лишает их индивидуальности; в очерке дается общий портрет привычек, нравов людей, живших в определенном месте в определенное время. Это приводит к нарочито неполному изображению человека, которое вовсе не мешает читателю получить полное впечатление о нем как о представителе социальной группы. Например, Гиляровский ничего не говорит о внешности старика Фирсанова, за скупость прозванного «костяной яичницей». О потомственном купце Михаиле Хлудове сказано лишь, что он был по-богатырски сложен и необыкновенно щедр. О наружности штурмана дальнего плавания Касьяна Ивановича Иванова и вовсе находим лишь пару строк:
«Он поднимает левую руку, придерживая дверь, и я вижу перед собой только два вытянутых пальца – указательный и мизинец, а двух средних нет. Улыбающееся, милое, чисто выбритое лицо и эти пальцы…» [2, с. 52].
И опять никакой конкретики, только деталь – отсутствие пальцев – как прием опознания (пальцы Коськи отгнили еще в детстве). Портрет в нравоописательном очерке не служит главной характеристикой персонажа.
Помимо того, что у героев очерков Гиляровского нечетко описана внешность либо не описана вовсе, они нечасто удостаиваются и имен: ночлежники, мальчики, работающие в банях, ляпинцы, художники, булочники, завсегдатаи трактиров, купцы сливаются в пеструю толпу типически описанных персонажей. На эту особенность физиологического очерка обратил внимание А.Г. Цейтлин: «Люди, принимающие участие в этой жизни [жизни столичного дворника, неимоверный труд уличного гаера], настолько «обыкновенны», что они часто даже не называются авторами по имени. Только физиологический очерк обращается к обыкновенным людям в полном смысле этого слова. Только здесь перед нами оказывается человеческая «толпа» в отдельных ее рядовых представителях» [5, с. 190].
Итак, в физиологических очерках акцент делается на изображении не индивидуальности, а типа – положения в обществе или профессии, что дает читателю представление о социальной среде в целом.
Еще одна значимая черта физиологического очерка – преобладание описания над сюжетом. В литературоведении сложилось традиционное понимание сюжета как последовательности событий, выстроенной определенным образом. Сюжет в литературном произведении выполняет следующие основные функции: связать между собой события, раскрыть характер персонажа, воссоздать жизненные противоречия. Для очерков в книге «Москва и москвичи» первая функция не является принципиально значимой: главы объединены общей темой, но не являются прямым продолжением друг друга, их можно читать практически в любой последовательности (кроме первых и последних глав, в которых прослеживается хронология). Также сюжет у Гиляровского не способствует раскрытию характера персонажей – он как бы дан в застывшем, уже сформированном виде, а изменение обстоятельств служит лишь фоном. К примеру, статично описана скупость Фирсанова в одном из очерков: однажды к старику в контору явились экспроприаторы и велели отпереть шкаф для обыска. Когда те вынесли все, что посчитали ценным, «костяная яичница» обрадовался тому, как ловко он их обдурил: зажал десять золотых в кулаке и не отдал. Персонаж остается верен себе в любых обстоятельствах, цепь событий не раскрывает его характер и уж тем более не меняет его.
А.Г. Цейтлин отмечал в своем труде, что «сюжет играет лишь второстепенную роль в структуре физиологического очерка, в центре которого обычно находится социальная характеристика» [5, с. 112-113]. В этом проявляется и стремление жанра к «научности»: писатели-очеркисты не описывают все подряд, а выбирают определенное явление – район, улицу, кружок, профессию – из всего многообразия окружающей действительности и выявляют присущие только ему типические черты. Сюжет в физиологическом очерке служит фоном, на котором действует персонаж в привычных ему обстоятельствах. Например, в главе «Ночь на Цветном бульваре» Гиляровский описал обыденную для трущоб Грачевки и Цветного бульвара ситуацию – богатого немца напоили и ограбили бандиты. Благодаря тому, что писатель вовремя поднял панику, бедолагу успели спасти. Последовательность событий и само происшествие интересует читателя куда меньше, чем характеристика района, который предстает во всей красе благодаря этому случаю.
Подводя итог, можно сказать о том, что в жанровой структуре книги Гиляровского «Москва и москвичи» присутствуют такие черты физиологического очерка, как отсутствие сюжета в традиционном понимании термина, принцип локализации действия, повышенное внимание к характеристике социальных типов и среды, изображение жизни в социальном «разрезе», тенденция к типизации изображаемого явления. Это помогает автору беспристрастно и честно осветить злободневные проблемы Москвы на рубеже XIX-XX вв., дать читателю представление о том, насколько развиты были различные районы города в экономическом и социальном плане. Прибегая к жанру физиологического очерка в своем жанрово неоднородном произведении, Гиляровский стремится дифференцировать и изучить конкретную общественную группу, выявить наиболее типические и общие ее черты.
Features of a physiological essay in V.A. Gilyarovsky's book «Moscow and the muscovites»
Vasilieva Y.A.
undergraduate of 1 course of the Moscow City University, Moscow
teacher of Russian language and literature MOE Dmitrov Secondary school № 1 named after V.I. Kuznetsov, Dmitrov
Research supervisor:
Shafranskaya Eleonora Fedorovna
Professor of the Department of the Russian Literature of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Doctor of Philological Sciences, Docent
Annotation. The article considers the main features of the physiological essay that can be identified in the complex genre structure of V.A. Gilyarovsky's book «Moscow and the Muscovites». These include such features of this genre as the principle of localization of action, a detailed description of social types and environments, an interest in social «grassroots» and the lack of a plot in the traditional sense of the term.
Keywords: Gilyarovsky, Moscow and Muscovites, physiologism, essay, localization.
- Белинский В.Г. Вступление к «Физиологии Петербурга. Полн. собр. соч.: В 13 т. М.: Наука, 1953–1959. Т. 8. 728 с.
- Гиляровский В.А. Москва и москвичи. СПб.: Азбука-Аттикус, 2016. 448 с.
- Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе. М., 1965. 219 с.
- Манн Ю.В. Натуральная школа: [Русская литература первой половины XIX в.] // История всемирной литературы: В 8 т. М.: Наука, 1983-1994. Т. 6. 1043 с.
- Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (русский физиологический очерк). М.: Наука, 1965. 318 с.
- Чернец Л.В. Литературные жанры [Проблемы типологии и поэтики]. М.: Изд-во МГУ, 1982. 192 с.
- Шишмарева Е. Физиологический очерк / Е. Шишмарева, Л. Жуков // Литературная энциклопедия: В 11 т. М.: Худож. литер., 1939. Т. 11. Стб. 713–716.
- Belinsky V.G. Introduction to the «Physiology of St. Petersburg». Complete works: In 13 vol. Moscow: Nauka, 1953-1959. Vol. 8. 728 pages.
- Gilyarovsky V.A. Moscow and Muscovites. St. Petersburg: ABC-Atticus, 2016. 448 pages.
- Kuleshov V.I. Natural school in Russian literature. Moscow, 1965. 219 pages.
- Mann Yu.V. Natural school: [Russian literature of the first half of the XIX century]. // History of world In 8 vol. Moscow: Nauka, 1983–1994. Vol. 6. 1043 pages.
- Tseytlin A.G. Russian Russian The Formation of Realism in Russian literature (Russian physiological essay). Moscow: Nauka, 1965. 318 pages.
- Chernets L.V. Literary genres [Problems of typology and poetics]. Moscow: MSU Publishing House, 1982. 192 pages.
- Shishmareva E. Fiziologicheskiy ocherk [Physiological essay] / E. Shishmareva, L. Zhukov // Literary Encyclopedia: In 13 vol. Moscow: Hudozhestvennaja literatura, 1939. Vol. 11. Page: 713–716.