Аннотация. В данной статье рассматривается отсутствие знаков препинания на примере романа С. Соколова «Школа для дураков», У. Фолкнера «Шум и ярость», Д. Киза «Цветы для Элджернона». Выявляются общие закономерности изменения текста, связанные с отсутствием пунктуации, рассматриваются лексические и семантические особенности как семантический код.
Ключевые слова: пунктуация, С. Соколов «Школа для дураков», У. Фолкнер «Шум и ярость», Д. Киз «Цветы для Элджернона», функции знаков препинания.
Написанное слово всегда неоднозначно, часто пишущий и читающий воспринимают текст различно. Чтобы максимально приблизить читателя к точке зрения автора, нужны знаки препинания, которые отделяют разные отрезки текста друг от друга, указывают на грамматические и логические связи между словами. Пунктуация – стройная система со своими особенностями и функциями.
Авторы ХХ в. часто прибегали к экспериментам в области художественного текста, они придумывали новые формы и способы выражения мысли, среди которых можно назвать и отсутствие знаков препинания в тексте. В статье анализируются изменения в тексте и его восприятии при полном отсутствии пунктуации, на примере произведений ХХ в., выявляются общие тенденции лексико-семантической оформленности предложений. Многие исследователи [1], [8] говорят о том, что современная пунктуация претерпевает разнообразные изменения и основные функции каждого знака тоже варьируются. Вопрос о новых употреблениях знаков препинания и о влиянии авторских знаков на идиостиль писателей ХХ в. остается мало изученным.
Мы предполагаем, что отсутствие знаков препинания формирует новый тип текста, который лексически и грамматически строится иначе в силу своих особенностей. Это способствует появлению иного типа читателя-участника, который в некоторых случаях сам формирует логические связи в тексте и мысленно достраивает его, заполняет лакуны. Еще одной важной чертой такого текста можно назвать отображение особого внутреннего мира героя с измененным сознанием.
Для того, чтобы говорить о знаках препинания, необходимо выяснить, что это такое. Л.М. Кольцова называет пунктуацией «иерархическую систему единиц (пунктуационных позиций, пунктуационных фигур и пунктуационных сценариев), организующую текст путем объединения, членения, выделения и развертывания языковых элементов, воплощая тем самым представление автора о мире в виде детализированной языковой картины» [8]. В статье пунктуация будет пониматься именно в этом ключе.
Исследователи выделяют и определенные функции знаков препинания. Так С. Кольцова с позиций синтаксиса важнейшей функцией пунктуации считает актуализацию предложения, т.е. то, как предложение интерпретируется при восприятии [8, c. 22]. Эту мысль продолжает Н. Валгина, говоря о некоторой синхронизации мысли писателя и читателя посредством знаков препинания. «Если между пишущим и читающим через знаки налаживается контакт, т. е. восприятие оказывается адекватным написанному, то это значит, что и пишущий, и читающий пользуются одним кодом» [1, c. 395].
Еще одна особенность пунктуации – придание тексту определенной интонации. Мы делаем паузу, когда видим знак препинания, при их отсутствии речь становится слишком ровной и монотонной, в ней нет больше эмоционального накала. Так, Н. Валгина пишет: «<…> пунктуацию можно с полным основанием назвать одним из ярких средств повышения выразительности текста» [1, c. 397].
Если в тексте отсутствуют знаки препинания, то можно предположить, что текст становится сложным и многозначным в интерпретации, а также теряет эмоциональное выражение.
У. Фолкнер, убирая из речи героев знаки препинания, не упрощает семантики предложения, не старается сделать их более понятными. Доказательством этого может служить внутренний монолог героя Квентина: «Я открывал бы ее опять и опять пока темница не стала бы мамой она и отец вверху в слабом свете держась за руки а мы затерявшиеся где-то даже ниже них даже без единого луча света» [10, c. 238]. Можно предположить, что в третьей предикативной части этого предложения отсутствует сказуемое, пропуск которого мог бы обозначаться знаком тире, что облегчило бы понимание текста, внесло ясность в интерпретацию читателем, но автор намеренно пренебрегает этим и предложение становится очень туманным и расплывчатым.
Безэмоциональность можно наблюдать в романе Д. Киза «Цветы для Элджернона». Чарли Гордон не знает, что такое запятая, и, с точки зрения читателя, его речь совершенно монотонна и не выражает чувств, даже когда сам герой говорит о них напрямую: «Я двинул палочку но пошол не так потомушто застрял и меня трехнуло и я вернулся к СТАРТУ но каждый раз когда я шол дргуим путем я застревал и меня тресло» [5, c. 10]. В этих строчках и далее главный герой говорит о том, что ему было больно («меня тресло»), но при прочтении не чувствуется эмоционального накала, который будет присутствовать, когда герой овладеет всеми правилами пунктуации.
Немного изменен прием построения речи героя у Саши Соколова. Его предложения очень длинные по своей структуре, но автор начинает их со всеми знаками препинания («Это пятая зона, стоимость билета тридцать пять копеек, поезд идет час двадцать, северная ветка,…» [9, c. 15]), а ближе к середине знаки препинания пропадают («… как твое имя меня называют Веткой я Ветка акации я Ветка железной дороги я Вета беременная от ласковой птицы…» [9, c. 15]), что придает некоторое ощущение разгона и стремительности, темп речи читающего увеличивается, хотя кроме отсутствия знаков препинания к этому нет предпосылок. Такой «разгон» в тексте сложно назвать какой-то определенной эмоцией, он влияет только на темп речи.
Можно ли однозначно сказать, что отсутствие знаков препинания полностью лишает тексты их актуализации, необходимой однозначности толкования? Несмотря на то, что в тексте Фолкнер не пытается облегчить задачу читателю, упрощая синтаксическое строение предложения, писатель оставляет некоторые «подсказки» в тексте для того, чтобы читательская интерпретация была направлена в определенное русло. К таким «подсказкам» можно отнести синтаксический параллелизм конструкций, частые и избыточные повторы в тексте («…и тогда мое лицо его лицо на миг за грохотом когда из темноты… исчезло его лицо и мое», «… и я не лгал я не лгал… и я я боялся я боялся» [10, c. 297]), большое количество ССП с присловной связью и причастных оборотов, которые помогают отнести часть предложения к тому или иному слову («… мама начинала плакать и говорила что отец считает будто его семья лучше её семьи что он высмеивает дядю Мори чтобы научить нас тому же она не могла понять что все люди это просто сгустки куклы набитые опилками с мусорных куч куда были выброшены все прежние куклы и опилки текли из какой раны в каком боку того кто за меня не умер» [10, c. 298]).
Такие «подсказки» оставляет в своих текстах и Саша Соколов. В «Школе для дураков» предложение без знаков препинания наполняется повторами и синтаксическими параллелизмами («…я Ветка акации я Ветка железной дороги я Вета…» [9, c. 16]), но, в отличие от Фолкнера, у Соколова очень мало СПП и смысл считывается при помощи лексики и словосочетаний. В тесте часто встречаются однокоренные слова (старая, старуха; цвети, отцветай).
Иначе организует смыслы Д. Киз. В «Цветах для Элджернона» автором намеренно использованы неосложненные короткие предложения, связанные между собой дейктическим местоимением, употреблениями форм одного слова («Я там ничево не видил но Барт сказал там картинки. Я не видил ни каких картинок. Я очень старался.» [5, c. 13]). При анализе этого произведения следует учитывать, что герой в этот момент еще не знает, что такое запятая, и пытается разграничивать мысли и события в дневнике, используя только точку, потому его мысли, в отличие от других романов, стремятся к связности и цельности, вот почему так часто употребляются местоимения, однокоренные слова. Это отличает роман Д. Киза от других, выбранных нами, т.к. в нем отсутствие запятой – часть стилизации речи умственно отсталого, который просто не знает о существовании такого знака препинания.
Что касается выражения эмоций в тексте при отсутствии знаков препинания, то можно сказать, что частично эту функцию берет на себя лексика, которая выражает отношение героя к чему-либо. Такое замещение хорошо видно на примере романа С. Соколова, где эмоциональный фон монолога Ветки (Веты) создают такие слова, как «надоело», «старуха», «страшная», «умру», «больно», «не хочу». Лексика с отрицательной коннотацией передает это настроение страха, грусти читателю, что помогает даже без знаков препинания считать общее настроение фрагмента. У Фолкнера тоже именно лексика берет на себя функцию выражения эмоций. В мыслях и воспоминаниях Квентина слова «затерявшиеся», «задыхался», «печальных» отображают состояние героя, его отчаяние, грусть утраты.
Хоть лексика, которая придает отрывкам эмоциональность, чаще связана с физическими действиями или оценкой, ее коннотация позволяет создать некоторый эмоциональный фон, который рождается и нарастает на протяжении всего фрагмента.
Таким образом, некоторые функции знаков препинания перекладываются на лексику и синтаксис. С. Кольцова считает, что «авторская пунктуация оправдана и действенна в тех рамках, в которых она опирается на потенциальные возможности языковой системы и служит средством адекватной передачи коммуникативного смысла» [8]. В данных текстах отсутствие знаков препинания не мешает читателю воспринимать текст целостно, эмоционально и логично.
Для чего же писатели убирают из своих текстов знаки препинания? Некоторые исследователи считают, что отсутствие знаков препинания – часть идиостиля (Т.Ю. Кобзаева, Е.Н. Ищук). Полное отсутствие знаков препинания Н. Валгина характеризует как «авторский литературный прием», «писательский эксперимент» [1, c. 402]. Исследователь выделяет этот прием при попытке создания потока сознания, где не нужны четкие логические и смысловые связи между словами, которые обеспечивают знаки препинания, также это характерно и для «взволнованной речи со смысловыми лакунами». То есть создание такого текста характеризует писателя, как новатора и экспериментатора, но только ли писателя?
Передача информации – это всегда процесс двусторонний, в нашем случае кроме автора есть еще и читатель, который данные тексты интерпретирует. Создавая экспериментальные тексты без знаков препинания, писатель рассчитывает на определенный уровень сознания читателя. Можно сказать, что эксперименты со знаками препинания направлены на соавторство с читателем. Теперь не только автор творит свои тексты, но и читатель интерпретирует их. Так, в «Школе для дураков» Саши Соколова: «… когда я умру отпустите эти колеса в мазуте ваши ладони…» – читатель становится наравне с писателем, ему предоставляется самому установить связи между словами, определить колеса в мазуте или ладони. Так и Фолкнер создает предложения, в которых один второстепенный член может относиться к разным словам, от чего меняется смысл фразы и различно ставятся акцента понимания текста. «…но если бы я мог сказать вам мы совершили это тогда стало бы так и других уже не было бы и мир с ревом ринулся бы прочь и он но вернемся…» – в зависимость от того, кто «ринулся бы прочь» можно различно истолковать приоритеты героя. Важно ли для него, чтобы весь мир отошел назад и оставил их с сестрой, или для него важно только отсутствие одного «его»?
Читатель активно вовлекается в повествование, становится его участником и без указания пунктуации сам выстраивает фразы в том ключе, в котором понимает роман. Интересная связь есть и между героями произведений.
Мы уже говорили о том, что часто отсутствие пунктуации сопровождает поток сознания – прием отображения душевной жизни, где все ассоциации перебивают друг друга и переплетаются. Интересно, что чаще всего поток сознания сопровождает героя с измененным сознанием. Так, главный герой романа С. Соколова – умственно отсталый. Героя У. Фолкнера, Квентина, сознание которого отображено с помощью данного приема, тоже можно назвать героем с измененным сознанием, т.к. он мучается, переживает, почти сходит с ума от всего того, что наполняет его душу и разум. Относительно романа Д. Киза «Цветы для Элджернона» следует учитывать, что Чарли Гордон не употребляет знаки препинания не умышленно, а потому что не знает, что такое запятая, в этом произведении знаки препинания способствуют развитию сюжета: препарат действует, и герой узнает и впитывает все новые вещи, в том числе правила орфографии и пунктуации. В двух других произведениях знаки препинания отсутствуют только в определенных моментах, указывая на важность данных эпизодов, на особое состояние и мышление героя в эти моменты.
Все это говорит о том, что отсутствие знаков препинания в произведениях ХХ века – значимая деталь, которая привлекает читателя к участию в создании литературного произведения, показывает глубинный внутренний мир героя с измененным сознанием.
The absence of punctuation marks in 20th century literature as a semantic code
Bakutina A.V.,
bachelor of 4 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Zakharova Maria Valentinovna,
Associate Professor of the Department of the Russian Language and Methods of Teaching Philological Disciplines of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor.
Аnnotation. This article examines the absence of punctuation marks on the example of the novel by S. Sokolov «School for Fools», W. Faulkner «Noise and Fury», D. Keyes «Flowers for Algernon». General patterns of changes in the text associated with the absence of punctuation are identified, lexical and semantic features are considered as a semantic code.
Keywords: punctuation, S. Sokolov «School for Fools», W. Faulkner «Noise and Fury», D. Keys «Flowers for Algernon», functions of punctuation marks.
- Валгина Н.С. Современный русский язык. Синтаксис. М.: 2003. 416 c.
- Голев Н.Д. Омофонический и омографический фонды русского языка. Ч. 5: Синтаксическая омофония и омография как «полигон» для изучения коммуникативного функционирования знаков препинания / Н.Д. Голев, О.В. Тискова // Известия АлтГУ. 2003. № 4. С. 49-53.
- Дилтс Роберт. Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП. СПб., 2016. 256 с.
- Ищук Е.Н. Пунктуационный сценарий текста как критерий идентификации идиостиля автора. // Филология и человек. 2015. № 1. С. 117-124.
- Киз Д. Цветы для Элджернона. / пер. с англ. С. Шарова. М.: 2014. 320 с.
- Кобзарева Т.Ю. Синтаксическая структура предложения в кодах знаков препинания. // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2013. № 8 (109). С. 127-143.
- Кольцова Л.М. Текстовая пунктуация в условиях изменения лингвистической парадигмы. // Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. Вып. 1. Воронеж, 2006. С. 8-13.
- Кольцова Л.М. Художественный текст через призму авторской пунктуации: Автореф. дис. … д-ра филол. наук: 10.02.01 / Кольцова Людмила Михайловна. Воронеж, 2007. 48 с.
- Соколов С. Школа для дураков. СПб.: 2019. 256 с.
- Фолкнер У. Шум и ярость. / пер. с англ. И. Гуровой. М.: 2019. 416 с.
- Valgina N.S. Modern Russian. Syntax. Moscow: 2003. 416 c.
- Golev N.D. Omophonic and omographic funds of the Russian language. Part 5: Syntactic omophony and homography as a «polygon» for studying the communicative functioning of punctuation marks / N.D. Golev, O.V. Tiskova // Izvestia AltSU. 2003. № 4. Page: 49-53.
- Dilts Robert. Language tricks. Changing beliefs with NLP. St. Petersburg, 2016. 256 pages.
- Ishuk E.N. Punctuation script of the text as a criterion for identifying the idiot of the author. // Philology and man. 2015. № 1. Page 117-124.
- Keyes D. Flowers for Algernon. / Per from the English S. Sharov. Moscow: 2014. 320 pages.
- Kobzareva T.Yu. The syntactic structure of the sentence in punctuation character codes. // Bulletin of the RSUH. Series: Literary criticism. Linguistics. Cultural studies. 2013. № 8 (109). Page: 127-143.
- Koltsova L.M. Text punctuation in the context of a change in the linguistic paradigm. // Scientific bulletin of the Voronezh State University of Architecture and Construction. Series: Linguistics and intercultural communication. Out. 1. Voronezh, 2006. Page: 8-13.
- Koltsova L.M. Artistic text through the prism of copyright punctuation: Autoref. dis.... Dr. Philol. Sciences: 10.02.01 / Koltsova Lyudmila Mikhailovna. Voronezh, 2007. 48 pages.
- Sokolov S. School for fools. St. Petersburg: 2019. 256 pages.
- Faulkner W. Noise and rage. / per. From English I. Gurova. Moscow: 2019. 416 pages.