Аннотация. Объект исследовательской работы – декоративная функция птице-дев в русской культуре. Мифические существа, Алконост и Сирин, являются заимствованным из греческой мифологии персонажами. Их первоначальные образы претерпели трансформацию и были адоптированы к славянской мифологии. Но птице-девы стали не самостоятельными фольклорными персонажами, а декоративным элементом, имеющим особую коннотацию.
Ключевые слова: фольклор, декоративно-прикладное искусство, мифические существа.
Птице-девы – современное обозначение группы мифических персонажей в русской культуре, имеющих схожие черты и внешний вид. Наиболее известными среди них являются Алконост и Сирин, птицы с женским лицом, сладкоголосые обитательницы рая.
При рассмотрении имеющихся в нашем распоряжении материалов обнаруживаем, что сведения о них весьма скудны и ограничиваются несколькими замечаниями о внешнем облике, общих и специфических для каждой из птице-дев «повадках» и функциях. Однако при этом можно заметить устойчивую на протяжении нескольких веков распространенность образов птиц с женскими лицами в русской культуре. В изобразительном искусстве можно встретить образы как названных Сирин и Алконост, так и других птиц из русского фольклора, которым ошибочно приписывают черты известных птице-дев. Их изображения есть на предметах быта, резьбе по дереву, в живописи, иллюстрациях к текстам, на архитектурных памятниках, в литературе и многое другое.
Из всего этого закономерно проистекает вопрос о роли птице-дев в русской культуре, о том, что позволило этим образам существовать несколько веков и дойти до наших дней при практически полном отсутствии легенд, быличек о них. В поисках ответа мы обратили внимание на взаимодействие птице-дев с другими фольклорными образами и произведениями русской культуры. А именно: птице-девы чаще выступают в качестве некой художественной детали, призванной углубить и раскрыть семантику и символику изображаемого, чем в качестве центра замысла. На первый план выходит эстетика образа таинственного мифического существа, соединяющего в себе женское начало и птичий облик. Из этого можно сделать вывод о том, что основополагающей функцией птице-девы в культуре является функция декоративная.
Феномен декоративности птице-дев проистекает из их особенного положения в русской культуре. И Алконост, и Сирин не исконно русские образы, а заимствованные из греческих мифов, прошедшие некую культурную обработку, трансформацию.
Первой на Русь «пришла» птица Сирин, которая совершенно очевидно для современного реципиента берет свое начало от греческих Сирен, мифических существ, обитающих на скалистом острове и своим пением губящих моряков. К Х веку – тому времени, когда Русь начинает свое плотное взаимодействие с византийской культурой – Сирены уже утратили свое изначально отрицательно-злобное значение, хотя и не лишились его вовсе. Например, Платон в своем труде «Государство» создает образ сладкоголосых мудрых Сирен, каждая из которых сидит на одной из восьми небесных сфер мирового веретена богини Ананке, создавая своим пением величавую гармонию космоса. В то же время сирена – метафора несчастной души, их часто изображали на надгробьях, а в «Физиологе» сирены сравниваются с непостоянными и лицемерными людьми, которые «льстивыми речами своими и красноречием», как сирены, «обольщают сердца простодушных» [3, с. 21].
В таком несколько противоречивом ключе сирены приходят на Русь, где после периода неопределенности появляется сладкоголосая райская птица Сирин, чей голос зачаровывает человека, заставляя его слушать песню до тех пор, пока он не падет замертво.
Птица Алконост пришла позже, окончательно её образ сформировался к XVII веку в качестве антагониста птицы Сирин, скорее всего под влиянием уже существующего образа райской птицы с головой женщины. Исследователи считают, что персонаж появился в результате ошибки, допущенной Иоанном Экзархом Болгарским в переводе «Шестоднева». В абзаце, рассказывающем о птице зимородке (по-гречески – Алкион), монах написал слитно слова алкион и естъ, что создало предложение о морской птице с именем Алкионестъ [1, с. 115], что впоследствии трансформировалось в Алконост. Таким образом, изначально Алконост был морской птицей, что высиживала свои яйца на берегу моря, которое в этот период становилось спокойным. Образ Алконоста трактовался как пример проявления божественного промысла: ради малой птицы, высиживающей птенцов, огромное и бурное море затихало на целых семь дней, которые назывались днями алконостьскими [2, с. 53]. По-видимому, благодаря такой положительной семантике образа Алконост становится райской птицей, что сблизило его с фигурой птице-девы Сирин, под чьим влиянием Алконост приобретает черты существа с телом птицы, но головой, грудью и руками женщины. Обе птицы обитают в райском саду, местами их пребывания называют сам рай, Ирий как одно из названий рая или же реку Ефрат, которая согласно Библии является одной из четырех рек Эдема.
Сведений об Алконосте и Сирин мало, если сравнивать с данными о других персонажах славянской мифологии. Алконост и Сирин фактически имеют только имя, краткое описание способа существования и некое представление о косвенном взаимодействии с миром людей. Здесь нужно разделять взаимодействие персонажа с обычным человеком и взаимодействие с человеческим миром в мифе. Под первым следует понимать встречу человека и мистического существа, то есть то, что обыкновенно описывается в быличках. Под вторым – элемент образа мифического существа, поведение и привычки, не существующие вне мифа, то есть непосредственного взаимодействия конкретного человека и персонажа не происходит.
О встрече человека с птицей Алконост или птицей Сирин не существует быличек. Легенды общего характера о том, как птицы взаимодействуют с человеческим миром, основываются на лубках XVII-XIX веков. Песни птицы Алконост услаждали пребывание праведников в раю, дарили им радость и покой. Птице Сирин, несмотря на ее подобную же принадлежность раю, приписывали более темные свойства: её пение было настолько чарующим, что услышавший его человек забывал обо всем и, будучи не в состоянии перестать слушать волшебный голос, умирал.
Можно говорить о том, что данные персонажи становятся аллегориями, то есть неким образом, заключающим в себе конкретную идею, понятную реципиенту. Алконост заключает в себе идею радости, блаженства и умиротворения, в образе Сирин можно усмотреть идею манящей, но смертоносной красоты. Мы видим в образах Сирин и Алконост идеи, но не видим взаимодействия человека с этими идеями. То есть Сирин и Алконост остаются полулегендарными райскими птицами книжного происхождения.
Если сравнить образ птице-девы с другим персонажем славянской мифологии, можно выделить черты, определяющие персонажа-аллегорию и отделяющие его от обычного фольклорного персонажа.
В качестве примера возьмем русалку. Образ русалки в фольклоре – реализация множества представлений, нередко противоречащих друг другу. Они могут быть маленькими детьми, юными девушками или страшными старухами, являться в лохмотьях, белых рубашках или голыми, могут убить человека, а могут помочь ему, они живут в воде, но встречаются в лесу или поле, могут иметь полностью человеческий облик, а могут быть с рыбьим хвостом. Образ русалки многогранен, непостоянен, но, несмотря на это, она являлась частью зримого мира, о чем свидетельствует множество быличек о встрече и взаимодействии человека и русалки [3, с. 68-91].
Для сравнения приведем птицу Сирин. У неё есть достаточно четкий внешний облик – птица с головой, иногда ещё и грудью женщины. Существует лишь один известный вариант взаимодействия человека и Сирин, причем форма повествования представляет собой не быличку, а легенду:
«Есть же о птице сей сказание таково. В странах индийских (яже принадлежат ближайши блаженному месту райскому) обычай имеет являтися птица сия и глашати песни таковы, яковы же слух... козлегати жилищам, и скорейши нежели орел скоропарною быстростию от вреды шумов вземшеся, к тому не являема бывает».
Подобные тексты сопровождали лубочные изображения Сирин с единым сюжетом: птице-дева прилетает из рая на землю, её чудесное пение убивает людей, и народ, собравшийся у города, стреляет из пушек. Громкие звуки пугают птицу, и Сирин улетает обратно в рай [8, с. 21].
На примере птице-дев можно увидеть основные особенности персонажей-аллегорий. Персонаж-аллегория достаточно устойчив, его внешний облик и направленность воздействия на мир не имеют вариативной трактовки. Он представляет собой некую промежуточность, специфическое культурное явление перехода образа из области идей в область представления человека об окружающем его мире и субъективного восприятия действительности. Выражается это в том, что персонаж имеет собственное имя, способ существования, однако не принимает участия в бытовой жизни человека.
Человек взаимодействует с идеями, заключенными в образах птице-дев. Так, они нередко встречаются в архитектурных произведениях как некая художественная деталь, отражающая идею рая и сада наслаждений. В качестве условно-фольклорного элемента птицы использовались многими художниками и поэтами: А.А. Блоком («Художник»), А.А. Ахматовой («Ты поверь, не змеиное острое жало…»), В.С. Высоцким («Купола»), М.А. Врубелем («Микула Селянинович и Вольга», «Скамья Врубеля»), И.Я. Билибиным (оформление сказки «Василиса Прекрасная»).
Алконост и Сирин – частые гостьи на украшениях, блюдах, тканях, прялках и прочих элементах быта. Их фигуры, как правило, сопровождаются растительным орнаментом, характерным для области, где было создано изделие. В славянской мифологии и русском фольклоре рай обычно представляется чудесным садом [5, с. 926-933], потому закономерна традиция изображения райских птиц в окружении цветов и листьев. Несмотря на условность рисунка, птице-девы вполне узнаваемы. Алконост в отличие от Сирин имеет облик птицы лишь наполовину: помимо женской головы у неё есть руки и грудь. У Сирин рук нет, изображается она только с женским лицом и изредка грудью, остальное в её облике – птичье.
При изучении предметов быта с изображениями птице-дев можно заметить определенно положительную символику их образов. Общий настрой работы, тщательная и яркая роспись, сами предметы, для которых характерны орнаменты, символизирующие пожелание удачи и радости, свидетельствуют о традиционных представлениях Сирин и Алконост как о райских птицах, несущих счастье.
Декоративная направленность становится способом воплощения аллегории персонажа, недостающим звеном, связывающим бытовой мир и область существования птице-дев в культуре. Декоративная функция не лишает Алконост и Сирин их особой семантики, а предполагает усиленную связь аллегорического элемента с центральным замыслом, создающую общую смысловую композицию произведения.
Феномен декоративности птице-дев как персонажей-аллегорий не является фактором, принижающим их значимость, в том числе в русской культуре. Так же, как в принципе нельзя недооценивать значения художественной детали как особого способа формирования художественного пространства, что позволяет расширить границы мира вымышленного. Использование дополнительных элементов, имеющих свою собственную уникальную идею, гармонирующую с общим замыслом работы, позволяет автору построить сложную систему образов в произведении.
Decorative function of bird-women in Russian culture
Topanina O.A.
bachelor of 1 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Raikova Irina Nikolaevna
Associate Professor of Russian Literature, Institute of Humanities, of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor
Annotation. The object of research is the decorative function of bird-women in Russian culture. Mythical creatures, Alkonost and Sirin are characters borrowed from Greek mythology. Their original images underwent a transformation and were adapted to Slavic mythology. However, the bird-women did not become independent folklore characters, they have become a decorative element that has a special connotation.
Keywords: folklore, Applied and Decorative Arts, mythical creatures.
- Белова О.В. О чудесной птице Алконост // Русская речь. 1993. № 1. С. 113-117.
- Белова О.В. Славянский бестиарий. Словарь названий и символики М., 1999. 320 с.
- Ванеева Е.И. Физиолог. Александрийская редакция. СПб, 1996. 168 с.
- Иоанн экзарх Болгарский. Шестоднев Иоанна Экзарха [рукопись] // ОР РГБ Ф.256 №194. Л. 116.
- Криничная Н.А. Русская мифология. Мир образов фольклора. М., 2004. 1008 с.
- Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М.: Наука, 1975. 191 с.
- Русская народная резьба и роспись по дереву: Из собрания Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника / [О. Круглова]. М.: Изобразительное искусство, 1974. (дата обращения: 12.05.2020).
- Русский рисованный лубок конца XVIII – начала XX века. Из собрания Государственного исторического музея.http://bibliotekar.ru/rusLubok/index.htm (дата обращения: 12.05.2020).
- Спасённых А.Н. Древнерусские матрицы периода двоеверия с изображением животных, птиц, мифических существ и иными сюжетами (дата обращения: 12.05.2020).
- Belova O.V. About the wonderful bird Alkonost // Russian language. 1993. № 1. Page 113-117.
- Belova O.V. Slavic bestiary. M., 1999. 320 pages.
- Vaneeva E.I. Physiologus. Alexandria edition. SPB, 1996. 168 pages.
- John the Exarch (Bulgarian). Shestodnev of John Exarch [manuscript] // OR Russian State Library F.256 №194. Sheet 116.
- Krinichnaya N.A. Russian mythology. The world of folklore images. M., 2004. 1008 pages.
- Pomeranceva E.V. Mythological characters in Russian folklore. M., 1975. 191 pages.
- Russian folk carving and wood painting: From the collection of the Zagorsk State Historical and Art Museum-Reserve / [O. Kruglova]. M., 1974. (date of the address: 12.05.2020).
- Russian hand-drawn lubok of the late XVIII ‒ early XX century. From the collection of the State Historical Museum. (date of the address: 12.05.2020).
- Spasonnykh A.N. Old Russian matrices of the period of dual faith depicting animals, birds, mythical creatures and other plots (date of the address: 12.05.2020).