Аннотация. В статье анализируется влияние фольклорных (языческих) и православных традиций на поэтическое творчество Ап. Григорьева. В лирике поэта по-своему интерпретированы библейско-евангельские каноны, что сближает его тексты с духовными стихами, в которых заключено ядро народного православия. Статья раскрывает единство понимания Григорьевым христианской веры и художественного творчества.
Ключевые слова: поэзия Ап. Григорьева, фольклор, народное православие, духовные стихи, христианское и языческое мировоззрение.
В развитии исконно русского мировоззрения важную роль играет взаимодействие двух традиций: фольклорной и православной. Обе традиции на протяжении столетий тесно переплетались и взаимообогащали друг друга, что определило и соединение фольклорных и христианских мотивов в литературном творчестве поэтов XIX века.
Со второй половины XIX века фольклор превратился из универсального явления в одну из художественных систем, на формирование которой оказал влияние своеобразный синкретизм христианства и язычества.
Долгое время в фольклоре были отражены исторические факты жизни народа с преобладанием языческого мировоззрения. Однако при введении христианской веры древний мифологический смысл постепенно вытеснялся своеобразной интерпретацией православных канонов. В святом писании есть изречение: «Не обращайтесь к идолам и богов литых не делайте себе» (Книга Левит 19:4 исх. 20:4) [2].
Эта заповедь нашла отклик в православном сознании русского народа и была отражена, например, в духовном стихе о Егории Храбром: «Святый Егорий проглаголует: / «Злодей царище Демьянище, / Безбожный пес бусурманище! / …Не покину (я) веру христианскую! <…> Не буду молиться богам твоим кумирскиим,/ Не поклонюсь твоим идолам!» [1, c. 80].
По утверждению Ю. Миролюбова, «религиозное чувство русского народа всегда было глубоким, и редки были в народе атеисты. Но что многие православные обряды имели языческую форму, в которую влито Христианское содержание, это вне сомнения или споров…» [6, c. 184].
Феномен «народного православия» рассматривается многими отечественными исследователями фольклора и «постфольклора»: О.В. Беловой, П.Г. Богатыревым, М.М. Громыко, И.Г. Матюшиным, Е.М. Мелетинским, С.В. Минеевой, Е.С. Новик, С.Ю. Неклюдовым, A.А. Ольшевским, А.А. Панченко, Н.И. Толстым, С.М. Толстой, B.Ф. Филатовой и др. [5].
По мнению ученых, о религии русский народ говорит на языке «обрядосферы», фольклора, духовного песнопения, духовных стихов. Духовные стихи являются квинтэссенцией народно-христианских представлений. В XIX веке в России духовными стихами были названы разнообразные в жанровом отношении поэтические произведения устного народного творчества – от развернутых сюжетных повествований (в 200-300 и более строк) до небольших лиро-эпических и лирических песнопений, а также авторские стихотворения на «божественную» тематику. Источниками стихов являлись жития святых, творения святых отцов, апокрифические сочинения (в том числе на ветхозаветные и новозаветные сюжеты).
По мнению Ф.М. Селиванова, значительная часть устного народного творчества духовной не была, «сказками или песнями люди «беса тешили», губили свою душу, а духовные стихи служили для утешения и спасения души человека» [10, c. 3].
В XIX веке многими писателями были широко восприняты ветхозаветные сюжеты. Среди них: А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л. Мей и др. Образы и мотивы духовных стихов встречаются в стихотворении Н.А. Некрасова «Влас» (1854), в легенде «О двух великих грешниках» (1876) из поэмы «Кому на Руси жить хорошо», в повести Н.С. Лескова «Запечатленный ангел» (1873) и т.д. Не стал исключением и Аполлон Григорьев.
В творчестве Ап. Григорьева нашли отражения как языческие, так и православные образы, что объясняется историей его воспитания и образования.
Детство, проведенное бок о бок с крепостными крестьянами, дворней, которая рассказывала маленькому Аполлону сказки и посвящала его в приметы, суеверия русского народа не могло не повлиять на поэтическое творчество будущего поэта, о чем свидетельствуют его стихотворения: о призраках («Призрак»), лихорадках-лихоманках («Доброй ночи»), змее («Олимпий Радин»), демонах (цикл «Дневник любви и молитвы») и др. Фольклорные традиции русского народа гармонично вошли в их дом, поскольку и мать была из крестьянской семьи.
В это же время произошло знакомство Григорьева с основами православной веры. Родители, домашний уклад семьи Григорьевых был традиционным для того времени, поэтому первоначальное домашнее образование и воспитание приобщили будущего поэта к православной религии. В религии, церковных традициях, Библии Григорьев видел отражение самой русской души: «… Я готов, / Как христианин православный, / Всегда прощать моих врагов» [4, c. 179]. У поэта есть стихотворные строчки («В альбом В.С. Межевича»), характеризующие знание им библейских изречений: «И, верьте истины словам, / «По вере вашей будет вам!» [4, с. 120].
По мнению Т.П. Писарчик, «для Григорьева православие было основой миропонимания» [9, с. 97], что влекло за собой необходимость и значимость поиска скрытого смысла христианских идей, особенностей православной веры.
Анализ поэзии Григорьева показал, что в творчестве поэта просматривается глубокое понимание православных традиций: «…Еще от детства, – начал он, – / Судьбою был я обречен / Страдать безвыходной тоской, / Тоской по участи иной, / И с верой пламенною звать / С небес на землю благодать…» [4, c. 292].
В лирике Ап. Григорьева нередко содержатся по-своему интерпретированные библейско-евангельские традиции, что сближает его произведения с духовными стихами.
Полуязыческая природа духовных стихов сказывается в сохранении ими мифологических образов-олицетворений, которые ставятся в один ряд с христианскими святыми. В одном из стихов сказано: «Первая мать – Пресвятая Богородица, / Вторая мать – сыра земля, / Третия мать – кая скорбь приняла» [3, с. 192].
Ап. Григорьев, создавая образ Пресвятой Девы, в то же время воплотил сентиментально-романтический идеал женской красоты. В стихотворении, посвящённом Мадонне Мурильо, которую он называл: «…Моя Мадонна, Мадонна Мурильской манеры» («К Мадонне Мурильо в Париже» 1858), Григорьев пишет: «Из тьмы греха, из глубины паденья / К тебе опять я простираю руки…», «Тебя несут на крыльях серафимы, / И каждый рад служить тебе подножьем. / Перед тобой, дыханьем чистым, Божьим / Склонился в умиленьи мир незримый» [4, с. 181].
Сюжеты и мотивы многих духовных стихов получили воплощение в церковной живописи. Стихи воспроизводят отдельные детали икон или цельный сюжет. Ап. Григорьев воплотил образ Богородицы, переплетая его с характерными деталями таких сюжетов известных картин, как «Юность Марии» (Россетти), «Благовещение» и «Мадонна с младенцем» (Леонардо да Винчи).
Образ Богоматери очень скупо очерчен в канонических евангелиях, но является самым популярным в апокрифической литературе, в легендах и стихах, в быту христиан и звучит как молитва о заступничестве: «Дева Мати пречистая / С небес взята, пресветлая. / В темной ночи звезда просветила, / Дала всем верным помощи / От роду Адамова…» («Об Ироде и о Рождестве Христовом») [3, с. 146].
У Ап. Григорьева обращение к образу Пресвятой Богородицы имеет форму молитвы о прощении: «Прости же мне, моя святая Дева, / Мои грехи – плод скорби безнадежной» [4, с. 181].
Кроме текстов, близких к молитвам, классические духовные стихи содержат сюжеты о праведниках, грешниках и пророках, через которые раскрываются истины веры в народном понимании. Григорьев не раз обращается к образу пророка:
- О просветительской роли пророка, упоминая светлое чувство любви к ближнему, поэт пишет: «Любил я многих, молодой, / Святой любовью, да – и пусть / Я был непризнанный пророк…» [4, с. 192].
- О желании стать миссионером, несмотря на греховную гордость, заявляет: «Других любил я, и прости / Мне гордость, боже, но вести / К свободе славы божьих чад / Хотел я многих…» [Там же].
- Указывает на лишения и страдания проповедника: «Но я, дитя, перед тобою чист! / Я был жрецом, я был пророком бога, / И, жертва сам, страдал я слишком много» [4, с. 113].
Учение о мессианской роли русского народа, о его религиозной исключительности, сформулированное в рамках Русской православной церкви, было близко многим поэтам XIX века, которых можно сравнить с пророками. Такое же понимание было у В.А. Жуковского, который считал поэзию даром Божьим и называл ее «земной сестрой небесной религии» [5]. У Григорьева в стихотворении «Всеведенье поэта» есть строчки: «Поэт – пророк, ему дано / Провидеть в будущем чужом…» [4, с. 118].
Создавая образ провидца, Григорьев продолжает и традицию литературных духовных од, идущую от Ломоносова, Пушкина, Лермонтова. В произведениях этих авторов пророк также имеет вещее зрение – божественный дар сверхчувственного знания, высокое предназначение – быть избранником Господа, вразумлять людей, читать им пламенные проповеди.
Авторская поэзия XIX века оказала в свою очередь и обратное влияние на фольклор. Так, в псалме читаем: «По синему небу там ангел летел / И тихую песню он пел. / И месяц и звёзды и тучи толпой / Внимали той песне святой…». Эти строки – явная переработка лермонтовского стихотворения «Ангел»: «По небу полуночи ангел летел, / И тихую песню он пел…» [5, с. 132].
Образы ангела-вестника и тьмы ночной нередко используются как в библейских текстах, так и в народном творчестве. В духовном стихе «Хождение Богородицы» апокрифического происхождения: «Святые ангелы поют. / Поют они песни евангельские, / Гласят они гласом архангельским…» [3, с. 178].
К подобной символике обращается и Григорьев: «…И тебя, мой ангел света, / Озарить молю я снова / Бедный путь – лучом привета, / Звуком ласкового слова… / Но на зов мой безответна – / Тишина и тьма ночная...» [4, с. 166].
Опираясь на универсалии как христианского, так и языческого сознания, Григорьев реализует свое мифотворчество в стихотворении «Доброй ночи». Отсюда такая насыщенность текста религиозными образами (ангелы, небеса, звезды, божьи силы) и отсылками к народным поверьям и фольклорным символам (злая сила, сестры-лихорадки).
- «Доброй ночи… Выйдет скоро / В небо сторож твой. / Их отгонит – для дозора / Светит он звездой» [4, с. 82] – эта строфа включает аллюзию на народную загадку про звезды (стадо овец), и месяц (пастух или сторож), который «светит, но не греет» [7, c. 82].
- «Спи же тихо – доброй ночи!.. / Под лучи светил, / Над тобой сияют очи / Светлых божьих сил» [4, с. 82]. Лучи светил здесь могут быть сопоставимы с сиянием звезд, которые в народной загадке уподоблены фонарям: «В черном небе до зари / Тускло светят фонари…» [7, c. 48].
И в то же время у Григорьева более возвышенное уподобление светил божественным очам, которые смотрят с небес на землю.
Те же образы с аналогичной семантикой Григорьев использует в другом произведении: «Немая ночь, сияют мириады / Небесных звезд – вся в блестках синева: / То вечный храм зажег свои лампады / Во славу божества…» [4, c. 111].
Сравнение неба с «вечным храмом», а звезд с лампадами имеет свое объяснение. Некоторые факты, бывшие в ходу среди язычников – неугасимая лампада в честь римской богини Венеры, в христианской религии – неугасимая лампада Благодатного огня появляется перед изображением Спаса Нерукотворного и спускается на землю.
В сборнике восточнославянских народных духовных стихов (конца XV – начала XVI века) «Голубиная книга» даны серии вопросов и ответов. «Первая серия – предметы и явления небесной сферы. Все они зачались от бога: белый свет от его лица, солнце – от очей, месяц – от темечка, зори утренние и вечерние – от бровей, звезды – от кудрей» [3, c. 20].
В народных духовных стихах, так же, как и в литературных произведениях, написанных под их влиянием, могут быть расхождения с религиозными источниками в виде догадок и домыслов. По мнению Г.П. Федотова, даже незначительные изменения создают неточность и образность. Например, при «перерабатывании» Евангельского пророчества о втором пришествии Христа: «звезды спадут с небесе» (Ев. от Марка 13: 25) в одном стихе сказано: «часты звезды спадут на землю» [11, с. 36].
О «святых небесных силах», имеющих охранительную для человека функцию, благословляющую в делах, Григорьев пишет и в контексте высоких чувств к лирической героине: «Благословение да будет над тобою, / Хранительный покров святых небесных сил, / Останься навсегда той чистою звездою, / Которой луч мне мрак душевный осветил…» [4, с. 168].
Таким образом, духовные стихи являются средоточием народного православия, в котором произошел синтез языческой и христианской культур. В поэзии Аполлона Григорьева раскрывается единство понимания им религии и творчества. Переосмысливая православные каноны, Григорьев истинно веровал и испытывал от этого глубокое удовлетворение: «О владыка мой, боже! За душу свою / Рад я всею поющей душою…» [4, с. 178].
Lyrics of Ap.Grigoriev and folk spiritual songs
E.A. Peselis
graduate student of 1 course The Moscow City University, Moscow
Annotation The article analyzes the influence of folk (pagan) and Orthodox traditions on the poetic creativity of Ap. Grigoriev. In the poet's lyrics, the Biblical-Gospel canons are interpreted in their own way, which brings his texts closer to spiritual verses, which contain the core of popular Orthodoxy. The article reveals the unity of understanding of Christian faith and artistic creativity by Grigoriev.
Keywords: poetry of Ap. Grigoriev, folklore, folk Orthodoxy, spiritual songs, Christian and pagan worldview.
- Бессонов П.А. Сборник народных песен и стихов и исследование. Вып. 1, 2, 3. М.: Типография А. Семена, 1861. 855 с.
- Библия. Ветхий завет. Синодальный перевод. URL: http://www.my-bible.info/biblio/biblija/levit.html (дата обращения: 15.03.2019).
- Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI-XIX вв. / Сост., вступит. статья, примеч. Л.Ф. Солощенко, Ю.С. Прокошина. М.: Московский рабочий, 1991. 352 с.
- Григорьев А.А. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1959. 603 с.
- Коноваленко С.П. Философско-культурологический анализ феномена святости и образа русского святого в народном православии. Дис. … канд. филос. наук. Белгород, 2008. 141 с.
- Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. М.: Золотой Век, 1996. 600 c.
- Митрофанова В.В. Русские народные загадки / Отв. ред. В.И. Ерёмина. Л.: Наука, 1978. 184 с.
- Мокина Н.В. Русская лирика второй половины ХIХ века: человек, душа, мир. Саратов: Наука, 2007. 218 с.
- Писарчик Т.П. Проблема религии в философском мировозрении Аполлона Григорьева // Вестник Оренбургского государственного университета. 2009. № 7. С. 88-92.
- Селиванов Ф.М. Русские народные духовные стихи. Йошкар-Ола: Марийский государственный университет, 1995. 161 с.
- Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. М.: Гнозис, 1991. 189 с.
- Bessonov P.A. Sbornik narodnyh pesen i stihov i issledovanie. Vyp. 1, 2, 3. M.: Tipografiya A. Semena, 1861. 855 pages.
- Bibliya. Vethij zavet. Sinodal'nyj perevod. URL: http://www.my-bible.info/biblio/biblija/levit.html (date of the address: 15.03.2019).
- Golubinaya kniga: Russkie narodnye duhovnye stihi XIXIX vv. / Sost., vstupit. stat'ya, primech. L.F. Soloshchenko, Yu.S. Prokoshina. M.: Moskovskij rabochij, 1991. 352 pages.
- Grigor'ev A.A. Izbrannye proizvedeniya. L.: Sovetskij pisatel', 1959. 603 pages.
- Konovalenko S.P. Filosofsko-kul'turologicheskij analiz fenomena svyatosti i obraza russkogo svyatogo v narodnom pravoslavii. Dis. … kand. filos. nauk. Belgorod, 2008. 141 pages.
- Mirolyubov Yu.P. Sakral'noe Rusi. M.: Zolotoj Vek, 1996. 600 pages.
- Mitrofanova V.V. Russkie narodnye zagadki / Otv. red. V.I. Еryomina. L.: Nauka, 1978. 184 pages.
- Mokina N.V. Russkaya lirika vtoroj poloviny 19 veka: chelovek, dusha, mir. Saratov: Nauka, 2007. 218 pages.
- Pisarchik T.P. Problema religii v filosofskom mirovozrenii Apollona Grigor'eva // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. 2009. № 7. Page 88-92.
- Selivanov F.M. Russkie narodnye duhovnye stihi. Joshkar-Ola: Marijskij gosudarstvennyj universitet, 1995. 161 pages.
- Fedotov G.P. Stihi duhovnye. Russkaya narodnaya vera po duhovnym stiham. M.: Gnozis, 1991. 189 pages.