Аннотация. В статье мы рассмотрели личные качества Владимира Мономаха, учившего ближних нравственности и мудрости, Дмитрия Донского, защитившего русский народ от порабощения, и неоднозначный образ Влада Цепеша. Во второй части мы взглянули на стили правления разных князей с политологической точки зрения.

Ключевые слова: Древнерусская литература, политология, князья, Владимир Мономах, Дмитрий Донской, Влад Цепеш.

Период предвыборной гонки за место лидера нашей великой страны побудил меня задуматься над вопросом: каков образ идеального правителя? В древнерусской литературе мы можем найти примеры разных характеров и судеб людей, которые обладали могущественной властью. Для более глубокого познания настоящего принято обращаться к прошлому. Поэтому предлагаю Вам взглянуть на князей, которые прославились в свое время и вошли в историю.

Для начала составим схематичную характеристику следующих правителей. Владимир Мономах был для своего времени достаточно образованным человеком, сохранились его «Устав», ограничивающий власть ростовщиков и в значительной степени облегчающий положение зависимого населения, автобиографический рассказ «О путях и ловах», отражающий лишь исторические заметки. Портрет правителя хочу рассмотреть на материале его поучения к детям.

С первых слов текста «Поучения» мы видим, что Владимир изо всех сил старается следовать христианским заповедям. За традиционным самоуничижением следует хвала деду Ярославу, родителям так Владимир проявляет уважение к консервативным традициям, которым намерен следовать. «Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра», эти слова, можно сказать, девиз произведения. Считается, что поучение относится к жанру красноречия. Известно, что троекратное повторение (в начале, в середине и в конце) является залогом успеха речи. Владимир тогда был знаком с этим правилом и упомянул о милостыне и страхе Божием не раз. Автор поучения выводит свою формулу гармонии: «Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков».

Образ Владимира Мономаха создан положительный, в то же время мы видим, что он преувеличивает значение божественного промысла в своей жизни и судьбе. Самокритика признак развивающегося человека, который занят самосовершенствованием. Он дал наставление князьям всё делать самим или проверять, что делают подопечные. Это признак ответственного правителя. Любовь к сыновьям (а для патриархальной Руси это и любовь к жителям княжества), почитание традиций, пришедших от отцов, смирение всё это показывает нам, что Владимир Мономах наделен многими добродетелями именно таким его образ дошел до нас в памятниках древнерусской литературы.

Обратимся теперь к культурной жизни княжества времён Дмитрия Донского. Его характеризует создание произведений, ставших позже основой «Сказания о Мамаевом побоище» и «Задонщины», прославлявших успехи русского оружия на Куликовом поле. Прозван Донским князь Дмитрий был за славную победу в Куликовской битве.

Автор изображает князя мудрым и мужественным полководцем, подчеркивая его воинскую доблесть и отвагу. Использует прием противопоставления, чтобы подчеркнуть положительность образа князя-победителя. Дмитрий Донской явился тем правителем, в котором нуждается народ в самые тяжелые времена: «Воспитанный среди опасностей и шума воинского, он не имел знаний, почерпаемых в книгах, но знал Россию и науку правления» Н.М. Карамзин, «История государства Российского» [2, с. 309].

Для нас победа Дмитрия Донского имеет историческое значение. Сложно сказать, как скоро нашелся бы другой князь, не будь Дмитрия Ивановича, как скоро бы Русь освободилась от позорного унижения перед Золотой Ордой. Важно также, что Дмитрию Донскому удалось сплотить русский народ, собрать войско из населения, которое было ослаблено и подавлено безбожными размерами дани. Мало сплотить с десятками мелких князей была разработана успешная тактика ведения боя.

Сочетание положительных и отрицательных качеств всегда сложная система, заставляющая подчас менять свое мнение в противоположную сторону. Личность человека полна противоречий. Но древнерусской литературой механизм изображения противоречивой личности был еще не освоен. Однако в руках анонимных авторов уже тогда появилась могущественная сила пропаганды: они могли изображать того или иного правителя, подчеркивая нужные факты и редуцируя нежелательные. Поэтому и по сей день существует проблема образа правителя. Мы не можем точно знать, насколько автор с нами честен и какова доля преувеличения положительных черт князя.

Однако при чтении «Повести о Дракуле» возникает совершенно иной вопрос: не преувеличивает ли автор жестокость Влада III? Федор Курицын (он считается вероятным автором повести) применил особый прием, сочетавшийся с пафосом правления Влада Цепеша: чем более жестокие поступки, тем больше уважения к решениям справедливого правителя.

Я.С. Лурье доказал, что «Повесть о Дракуле» возникла не только на почве трех рассказов, но дополнилась «рядом преданий или анекдотов, сложившихся еще при жизни «великого изверга», распространенных в Центральной Европе во второй половине XV века». Заметим, что он получил прозвище «великий изверг» в народе [4, с. 47]. К тому же dracula с венгерского переводится и как «дьявол», и как «дракон».

Однажды турецкие послы пришли к нему и при входе не сняли головные уборы. Кровожадный правитель приказал прибить тюрбаны к их головам гвоздями. Также он славился тем, что излюбленной казнью его было сажание на кол. Не один посол отправился на золотой кол. Влад Цепеш трапезничал среди кольев, не смущаясь запахом гниющих тел. Слуга его однажды выразил отвращение, за что тут же был казнен. Само прозвище Цепеш означает «любящий колья».

Казалось бы, что всё это самовластные и чересчур экстравагантные поступки, но именно такие действия дали самый положительный результат. В знаменательном отрывке «Повести о Дракуле» говорится, что Дракула поставил большую золотую чару дивной красоты возле того особого колодца, который славился прохладной и вкусной водой. «И сколько времени прошло никто не посмел украсть ту чару».

Мы видим, что при авторитарно жестоком режиме Влада Цепеша в головах граждан установился порядок. Невзирая на положение любого человека, оказавшегося на территории его княжества, Дракула судил его строго и сложно отрицать по справедливости, хотя чрезмерно кровожадно.

Устремим теперь наш взгляд на теоретическую политологию и соотнесем наши соображения об образах правителей с теорией.

Согласно типологии политического лидерства, выдвинутой социологом Максом Вебером, можно сказать, что древнерусские правители совмещали в стиле своего правления три типа, однако преобладал традиционный тип. Колоссальное влияние религии обязывало к следованию установленным традициям во всех сферах жизни, политической в том числе.

Профессор Н.А. Баранов отметил, что политический лидер ценен последовательностью, сознательностью, умением выражать интересы народа [1, гл. 5]. Американский социолог Э. Богардус называл такие качества политического лидера, как ум, энергия, способность предвидеть, твердый характер и др. Таковыми качествами обладали три русских правителя, представленные в статье. Они служили своему народу в разные периоды развития общества по-разному: в эпоху внутренней раздробленности и в эпоху сплочения перед лицом врага.

Кроме того, структура личных качеств Мономаха соотносима с личными качествами, деятельностью и задачами его подчиненных. Бихевиористы рассматривали феномен власти как подчинение; это вполне свойственно Цепешу. Организационное управление, представляющее собой сочетание двух противоположных критериев эффективности, бихевиористы определили как оптимальное [3, гл. 6].

Подводя итог, нужно сказать, что мы сегодня рассмотрели нескольких ярких личностей, стоявших в свое время у руля правления в средневековых княжествах. Конечно, за пределами данной работы остались и другие интересные лидеры. Однако, литературно-политологическое знакомство с князьями Руси и зарубежья дало почву для размышлений о современной России, ведь многое познается в сравнении.

The regents' figures in old russian literature

Izotov K.S.,
the bachelor 2 on the second year, The Moscow City University, Moscow

Research supervisor:
Raykova Irina Nikolaevna,
Deputy Director for Scientific Work, Professor, Department of Russian Literature, Institute of Humanitarian sciences of The Moscow City University, Candidate of Philological sciences, Associate Professor

Annotation. In the article we have considered the personalities of Vladimir Monomah, who taught his neighbours to be moral and wise, of Dmitry Donskoy, who defended Russian nation against enslavers, and the ambiguous figure of Vlad Tepes. The second part will focus on the styles of different princes' rules from point of view of political theory.
Keywords: Old Russian literature, Political Sience, princes, Vladimir Monomah, Dmitry


  1. Баранов Н.А. Лекция «Политическое лидерство» (опубл. на персональном сайте профессора Баранова. 18.06.2016. ULR: http://www.nicbar.ru/politology/study/kurs-teoriya-politiki/lektsii-po-kursu-teoriya-politiki-2008-g/66-lektsiya-5-politicheskoe-liderstvo (дата обращения: 03.02.2019).
  2. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V. М.: DeLibri, 2014. 792 С.
  3. Латфуллин Г.Р., Громова О.Н. Организационное поведение: Учеб. для вузов. ULR: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%93/gromova-oljga/organizacionnoe-povedenie-uchebnik-dlya-vuzov/8 (дата обращения: 03.02.2019)..
  4. Лурье Я.С. Повесть о Дракуле / Исслед. и подгот. текстов. М.; Л., 1964. 211 с.
  1. Baranov N.A. Lecture «The political leadership». URL: (http://www.nicbar.ru/politology/study/kurs-teoriya-politiki/lektsii-po-kursu-teoriya-politiki-2008-g/66-lektsiya-5-politicheskoe-liderstvo) (date of the address: 03.02.2019).
  2. Karamzin N.M. Istoriya gosudarstva Rossiyskogo. V. 5. М.: DeLibri, 2014. 792 pages.
  3. Latfullin G.R., Gromova O.N. Organizacionnoye povedeniye: the electronic textbook for higher education institutions URL: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%93/gromova-oljga/organizacionnoe-povedenie-uchebnik-dlya-vuzov/8 (date of the address: 03.02.2019).
  4. Lurie Y. S. Povest o Dracule / Issled. & podg. tekstov. М.: L., 1964. 211 pages.