Аннотация. Автор статьи акцентирует внимание на исторической личности Софьи Андреевны, урожденной Берс, и ее «превращении» в графиню Толстую. Подробно рассматривается значение локуса «Ясная Поляна» в жизни Софьи Андреевны. Рассматривается специфика соотнесенности локуса «Ясная Поляна» и дневникового исповедального текста семьи Толстых.
Ключевые слова: Софья Андреевна Толстая, Ясная Поляна, женский дневник, воспоминания.
В современном мире большинству Софья Андреевна Толстая знакома только как жена великого писателя Л.Н. Толстого, как человек, который переписывал его черновики бесчисленное количество раз, как женщина, чей характер иногда прототипировался в героинь романов Л.Н. Толстого.
Однако хочется заметить, что Софья Андреевна, урожденная Берс, была не просто именем на страницах биографии Л.Н. Толстого, а живым человеком, опорой и весьма заботливой женой. Важно понимать, что Ясная Поляна, по которой столь величественно расхаживал ее гениальный муж, кажется совсем иной для немки Берс.
В своем романе-диалоге «Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины» П. Басинский ставит экзистенциальные вопросы и пытается найти ответы. В какой момент Берс вдруг стала именно Толстой? В какой момент она стала не просто женой Толстого, а именно графиней Толстой? [2, с. 95]. Нет, не после заключения брака или после брачной ночи в карете (в дормезе, в которой свободно можно было принимать горизонтальное положение) [2, с. 88], а после выбора между тем, чтобы остаться в Москве, рядом с семьей, выездом за границу или же отправлением в Ясную Поляну, где Софья, с ее решительным характером, сразу же «ныряет в омут с головой» – в новую жизнь с мужем [2, с. 92-93].
Вот начинается новая жизнь Софьи, где ее «встречают по-старинному, с образом и хлебом-солью» [2, с. 95], а она поддерживает этот ритуал – кланяется в ноги и целует образ Знаменья Божией Матери [2, с. 94]. Однако не только с этого начинается ее «превращение» в Толстую – у нее наконец-то появляется собственная комната (в воспоминаниях «Моя жизнь» [7] Софья с восторгом подчеркивает слово «своя», ведь до этого три сестры семьи Берс были вынуждены тесниться в одном помещении [2, с. 94–95]). После получения собственной комнаты, Софья забирает в свои руки все хозяйство по дому, освобождая от этих забот любимую тетушку Л.Н. Толстого – «приживалку» в доме Толстых, Татьяну Александровну Ергольскую, которая, до приезда Сони, являлась главной женщиной в доме [2, с. 98-99].
Ясная Поляна превращала скромную Софью Берс в Софью Толстую – в те времена бытовало такое выражение как «дикость толстовской породы», где «дикость» обозначала чувство независимости и сильно развитой гордости, что в будущем проявилось и в ревностности Сони [2, с. 95].
Стоит отметить, что 18-летняя Софья вышла замуж за 34-летнего графа, и поначалу ей пришлось ощутить, прочувствовать и принять сердцем эту самую «дикость толстовской породы», но сохранив при этом внутреннее ощущение раннего сиротства от нехватки и недостатка любви отца и матери в яснополянском быте [1, с. 192].
Надо сказать, что «надломы» и «надрывы» между Софьей и Львом начались уже на пятый день – молодожены начинают ссориться. Главным таким «надрывом» станет обмен дневниками Софьи и Льва, который, по задумке Толстого, «должен был соединить супругов в единую и нераздельную духовную плоть», но именно эта идея отчасти и стала «главной причиной семейного конфликта, завершившегося катастрофой 1910 года», то есть уходом Льва из Ясной Поляны [1, с. 225].
Дневник Толстого пестрел рассказами о его связях с другими женщинами, вследствие чего С.А. Толстая потом напишет в своем: «Всегда, с давних пор, я мечтала о человеке, которого буду любить, как о совершенно целом, новом, чистом человеке. <...> Теперь, когда я вышла замуж, я должна была все свои прежние мечты признать глупыми, отречься от них, а я не могу. <...> Он не понимает, что его прошедшее – целая жизнь с тысячами разных чувств, хороших и дурных, которые мне уж принадлежать не могут, точно так же, как не будет мне принадлежать его молодость, потраченная бог знает на кого и на что» [2, с. 100-101]. Конечно, при их разнице в возрасте было странно предполагать, что такой граф будет «чистым человеком» и что подарит ей свою молодость в его уже 34 года. Однако с этого момента начинается «деспотичная любовь» [2, с. 101] и невероятная ревность Софьи. Кроме этого, в первые месяцы жизни Сони в Ясной Поляне в доме появляется Аксинья Базыкина, в которую Толстой когда-то был влюблен, и она ему родила внебрачного сына [2, с. 104].
Аналитика дневников позволяет выделить факт того, что Лев не изменял Софье, как не изменяла мужу и она сама: о верности мужа Толстая напишет в дневнике, что «Лев Николаевич никогда не изменял ей, потому что благородное отношение к женщинам в породе Толстых» [2, с. 106]. Становится очевидно, что безумная болезненная ревность возникла на основе какой-то внутренней трагической надорванности самовосприятия Софьи, которая хотела видеть в муже своего спасителя, но не видела.
Интересно понимать и толстовское восприятие верности и семейной близости: в дневниковых записях о Соне есть такая мысль, что он «преступно спал» [1, с. 216] с ней, то есть близость воспринималась им как грех, а по логике другой записи, «если результатом половой жизни не становится плод – рождение и жизнь, – то эта связь означает «труп» [1, с. 217], вследствие чего в семье Толстых было много детей.
Возможно, ранние дневники Толстого являлись больше инструментом самобичевания, нежели прелестной памятью зафиксированной близости [2, с. 110]. Совершенно очевидно, что уже с самого начала жизнь в Ясной Поляне для Сони представляется наполненной страданиями и болью. Софья и Лев все-таки были разными людьми: Соня обожала природу, но не любила деревню и мужиков, оставаясь человеком города, а Лев не любил город и был «исключительно человеком деревни» [1, с. 197].
Конечно, между Львом и Софьей была и искренняя любовь (о которой известно со слов сестры Софьи Андреевной Татьяны, а также из сохранившихся писем Софьи и Льва и из их же дневниковых записей, где они порой оставляли заметки на полях при обмене дневниками). Софья вышла замуж по любви и любила своего графа: «Я им живу, для него живу, и хочу того же» [4, с. 43]; «Дождь пошел, я боюсь, что он простудится, я больше не зла – я люблю его. Спаси Бог» [4, с. 60] (после записи приписка Л.Н. Толстого: «Соня, голубчик, я виноват, но я гадок, только во мне есть отличный человек, который иногда спит. Ты его люби и не укоряй, Соня» [4, с. 60]).
Ее любовь видна в письмах, в мемуарах... О взаимной любви Софьи и Льва знают многие, но дневник – хранитель боли для Софьи. В нем она изредка упоминает любовь, но чаще как что-то недавно прошедшее: «Я читала тихонько дневники его, и мне хотелось понять, узнать – как могу я внести в его жизнь и сама получить от него что-нибудь, что могло бы нас соединить опять. <...> Мне хочется убить себя, бежать куда-нибудь, полюбить кого-нибудь – все, только не жить с человеком, которого, несмотря ни на что, всю жизнь за что-то я любила, хотя теперь я вижу, как я его идеализировала, как долго я не хотела понять, что в нем была одна чувственность» [4, с. 124-125].
И вот снова в женском дневнике мысль о самоубийстве. Софья Толстая многим может показаться не только ревнивой, но и истеричной женщиной: она могла уйти из дома, никого не оповещая, могла уйти лежать на холодной земле или к железной дороге, как Анна Каренина... Это боль женщины, которая 15 раз была беременна, которая 13 раз рожала, а ее пятеро детей умерло. Самой болезненной смертью для нее стала смерть Вани (Софья Толстая в своих воспоминаниях даже написала статью «Смерть Вани» [4, с. 512–518]), отчего со временем ей кажется, что смерть повсюду: «Смерть, горе, страданья со всех сторон!» [4, с. 468]. Трагичность яснополянского пространства была усилена ревностью и истеричностью Софьи, «революциями» Льва... Но она так и не поняла, почему же ее муж в тот роковой день ушел из дома: «Что случилось – непонятно, и навсегда будет непостижимо» [1, с. 632].
Таким образом, все же Ясная Поляна не была для Сони таким раем, который видел в ней Лев Николаевич. Пространство-катастрофа, объединившее трагедию жены и матери, потерявшей пятерых детей. И причиной этой двойной боли был Толстой. Полный дом детей был больше мечтою Льва, а не Софьи, на которой роды отражались не лучшим образом, а порой и вовсе приближали ее к смерти.
Состояние ума и души Софьи Толстой в 90-е годы и вовсе отражает ее повесть «Чья вина?», которая отчасти созвучна «Крейцеровой сонате» Льва Николаевича: «Она хотела написать вещь об идеальной женщине, которая оказалась во власти мужчины-демона, затем нашла отдохновение в дружбе с ангелом-мужчиной и была «зверски» убита мужем» [1, с. 442]. Однако из этого произведения все же не ясно, чья вина была и была ли она чья-то.
В повести Софьи Толстой главная героиня Анна возмущается: «Неужели только в этом наше женское призвание, чтоб от служения телом грудному ребенку переходить к служению телом мужу? И это попеременно – всегда! А где же моя жизнь? Где я?» [5]. Это крик души не только героини повести, это крик души самой Софьи Толстой. При кормлении первенца Сережи у нее болела грудь, из-за чего ей было сложно кормить ребенка, а Льва это злило: «Это была эпоха моей страшной грудницы, болезни грудей, я не могла кормить Сережу, и это его сердило» [3, с. 60]. Таким образом, слова героини повести «Чья вина?» Софьи Толстой можно назвать своеобразным манифестом о судьбе женщин XIX века.
Повесть «Чья вина?» в самом начале даже имеет приписку: «написано женой Льва Толстого» [6] – гений мужа-писателя затмил и, можно сказать, подавил своим авторитетом и славой такую творческую и активную жизнь Софьи – она стала просто «женой Льва», но где она сама, где ее душа, жизнь? Она не осознавала, теряясь в лабиринтах «жизней» Толстого в Ясной Поляне.
Когда Лев Николаевич умер, Софья так и не поняла, почему он ушел из дома. Однако в ее дневнике она как будто когда-то предвидела это событие, написав 11 декабря: «Думала, между прочим, что не любишь того человека, который лучше других тебя знает, со всеми слабостями, и которому уж нельзя показаться одной стороной. Вот отчего так часто супруги к старости именно расходятся, т.е. тогда, когда все разоблачится и разъяснится и ясность эта не в пользу того или другого» [3, с. 129]. Может быть, это вовсе и не пророчество – все же часть совместной жизни Софья и Лев обменивались дневниками, зная о сокровенном друг друга.
Чем же стала Ясная Поляна для Софьи после ухода мужа? Она стала местом памяти об искренней любви, о гении и великом человеке, с которым она прожила вместе 42 года.
Современные исследователи локальных текстов отмечают, что роль места во взаимоотношениях между людьми может быть благотворной или губительной, что часто именно оно формирует определенный кодекс поведения, что в литературе место, вымышленное или реальное, может формировать целый сюжет [8, с. 4]. Так, «Ясная Поляна» становится полифункциональным локусом для понимания биографической и творческой судьбы Софьи Андреевны Толстой. Взглянув на это место ее глазами, можно понять скрытые трагические коллизии жизни и Льва Николаевича Толстого. Ясная Поляна в полной мере определила сюжет книги-судьбы семьи Толстых. Что и проделал писатель П. Басинский в своем романе диалоге «Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины».
Список литературы:
- Басинский П.В. Бегство из рая. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022. 67 с. (Толстой: новый взгляд).
- Басинский П.В. Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины. Роман-диалог. М.: Молодая гвардия, 2022. 425 с.
- Толстая С.А. (1844–1919). Дневники Софьи Андреевны Толстой: В 4 т. М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1928. Т. 1. 654 с.
- Толстая С.А. (1844-1919). Дневники Софьи Андреевны Толстой: В 4 т. М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1928. Т. 4. 654 с.
- Толстая С.А. Дневники: В 2 т. М.: Художественная литература, 1978.
- Толстая С.А. «Чья вина?»: По поводу «Крейцеровой сонаты» Льва Толстого. (дата обращения: 12.02.2024).
- Толстая С.А. Моя жизнь. (дата обращения: 12.02.2024).
- Шафранская Э.Ф., Гарипова Г.Т. Локальные тексты в русской литературе. М.: Юрайт, 2022. 109 с.
Yasnaya polyana through the eyes of Sofia Andreevna Tolstoy
Voloshina I.A.,
undergraduate of 2 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Garipova Gulchira Talgatovna,
Professor of the Department of the of Philology of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Doctor of Philological Sciences, Associate Professor
Abstract. The author of the article focuses on the historical personality of Sofia Andreevna, nee Bers, and her «transformation» into Countess Tolstoy. The importance of Yasnaya Polyana in the life of Sofia Andreevna is considered in detail. The specifics of the correlation of the Yasnaya Polyana locus and the diary confessional text of the Tolstoy family are considered.
Keywords. Sofya Andreevna Tolstaya, Yasnaya Polyana, women's diary, memories
References:
- Basinsky P.V. Flight from paradise. M.: AST Publishing House: Editorial office of Elena Shubina, 2022. 67 p. (Tolstoy: a new look).
- Basinsky P.V. Sonya, go away! Sofia Tolstaya: the look of a man and a woman. Roman-dialog. M.: Molodaya gvardiya, 2022. 425 p.
- Tolstaya S.A. (1844-1919). The diaries of Sofia Andreevna Tolstoy: in 4 vol. M.: Edition of M. and S. Sabashnikov, 1928. Vol. 1. 654 р.
- Tolstaya S.A. (1844-1919). The diaries of Sofia Andreevna Tolstoy: in 4 vol. M.: Edition of M. and S. Sabashnikov, 1928. Vol. 4. 654 р.
- Tolstaya S.A. Diaries: in 2 vol. Moscow: Hood. lit., 1978.
- Tolstaya S.A. «Whose fault is it?»: About the «Kreutzer Sonata» by Leo Tolstoy. (date of the address: 12.02.2024).
- Tolstaya S.A. My life. (date of the address: 12.02.2024).
- Shafranskaya E.F., Garipova G.T. Local texts in Russian literature. Moscow: Yurait, 2022. 109 p.