Выпуск: №4(49) Исследования молодых ученых

Раздел: Литературоведение и языкознание

Опубликовано: 24 апреля 2023

Код уникальной десятичной классификации: УДК: 811.11’38

Автор: Курганова Юлия Алексеевна

бакалавр 4 курса ГАОУ ВО МГПУ, г. Москва

Научный руководитель: Смолова Мария Анатольевна

доцент кафедры китайского языка Института иностранных языков ГАОУ ВО МГПУ

кандидат педагогических наук

Аннотация. В статье описано явление языковых игр с уточнением её функций. В качестве объекта исследования выступил надсат – вымышленный язык романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». На примере надсата проведён анализ использования приёма языковая игра в художественной литературе.

Ключевые слова: языковая игра, вымышленный язык, художественная литература, заводной апельсин, надсат.

Художественная литература для создания мира и своих героев прибегает к разным приёмам и методам. Писателям необходимо только с помощью слов создать образы персонажей и их реальности, а также погрузить в эти условия читателей. Для художественного текста важной задачей является создание многоплановости литературного образа, наглядная и убедительная передача читателю наибольшего количества нюансов психологического портрета героя [7, с. 73]. Для этого авторы прибегают к самым разным приёмам художественной литературы, одним из которых является языковая игра.

На основе работ отечественных и зарубежных ученых [4], [5], [6], [9], [11] и оригинального (англоязычного) текста романа Э. Бёрджесса [7], мы охарактеризовали сущностные черты языковой игры и её функции, описали особенности вымышленного языка надсата, а также проанализировали функционирование надсата как примера использования в художественной литературе приёма языковая игра.

К понятию «языковая игра» в первую очередь относится целенаправленное искажение языка: обыгрывание смыслов многозначных слов, создание каламбуров, шуток, основанных на звуковом изменении слов – отступления от речевой нормы [5, с. 48]. Однако изначально Людвиг Витгенштейн описал теорию языковых игр немного иначе .

В своей работе 1953 года «Философские исследования» Л. Витгенштейн предположил, что идея, где каждое слово имеет значение, а значение – объект, представлен этим словом, не может объяснить все языковые явления [3]. В связи с этим лингвист пришёл к выводу, что языки, используемые людьми, следует воспринимать как игру [12, с. 170]. Если быть точнее, то любой речевой акт, согласно данной теории, представляет собой языковую игру со смыслом слов, их значением, которые могут трансформироваться и приобретать новые объяснения. Вместе с видами деятельности будут меняться и существующие единицы языка, благодаря чему старые модели уходят, заменяются новыми значениями, формами. Всякое новое высказывание есть реализация единиц языка в новой ситуации, в новой «языковой игре» [5].

Цель языковой игры заключается в её существовании. Языковая игра как род человеческой деятельности совершается для собственного осуществления и преследует идею отклонения от привычного использования языка для поддержания коммуникативного контакта и/или создания эстетически значимой формы высказывания [6, с. 8].

Языковая игра, согласно Е.Б. Кургановой [4, с. 28], выполняет следующие функции:

1. эстетическая: сознательное стремление испытать или вызвать чувство прекрасного формой речи;
2. гностическая: порождение новой модели мира посредством пересоздания существующего языкового материала;
3. гедонистическая: развлечение необычной формой речи;
4. прагматическая: привлечение внимания к оригинальной форме речи;
5. изобразительная: создание наглядной ситуации использования языка, а также описание человека или общества, прибегающего к языковой игре;
6. выразительная: образная передача мысли.

В качестве дополнительных функций, выделяемых некоторыми лингвистами, упоминаются:

1. поэтическая: устремлённость на сообщение и его форму;
2. маскировочная: использование языка как объяснения для «скабрезного, циничного или даже абсурдного текста».

Обобщая вышесказанное, отметим, что языковая игра обладает признаками, характерными для игры в общем смысле слова, так как тоже создаёт особую, условную модель действительности. Таким образом, идеальной средой для создания языковой игры становится художественная литература, в которой часто создаётся условная модель действительности.

Перед тем, как анализировать надсат как языковую игру, опишем этот язык. Надсат – это вымышленный язык, используемый главным героем Алексом и его друзьями в антиутопии Энтони Бёрджесса 1962 года «Заводной апельсин». Данный язык был придуман самим Энтони Бёрджессом для группы подростков в его романе, никто, кроме них, не пользуется надсатом.

В оригинале речь персонажей выглядит следующим образом:

«What's it going to be then, eh?
There was me, that is Alex, and my three droogs, that is Pete, Georgie, and Dim. Dim being really dim, and we sat in the Korova Milkbar making up our rassoodocks what to do with the evening, a flip dark chill winter bastard though dry. The Korova Milkbar was a milk-plus mesto, and you may, O my brothers, have forgotten what these mestos were like, things changing so skorry these days and everybody very quick to forget, newspapers not being read much neither» [8, с. 3].

Далее мы перечислим основные характеристики надсата.

Во-первых, основой для надсата стал русский язык [10, с. 5], смешанный с английским. В целом, словообразование – процесс производства новые слова из ресурсов данного конкретного языка [1, с. 78], в данном случае, русского. Из уст главного героя звучит «диалект племени, состоящий из странных кусочков старого рифмованного сленга» [8, с. 86]. Название «nadsat» образовано транслитерацией русского «надцать», которые используется для обозначения числительных от 11 до 19, что отсылает к английскому «teen», встречающемуся в числительных от 13 до 19. Именно от него создано «teenager» – «подросток». Как упоминалось выше, носителями надсата является группа подростков. Главная особенность надсата – использование русских корней, написанных латинским алфавитом. Например, «друг» – «droog», «место» – «mesto». Тем не менее, в надсате встречается и смешение нескольких языков. Например, привычное для английского языка «eyelids» (веки) в надсате звучит как «glazlids» («глаз» + «lid»). 

Во-вторых, следующей отличительной чертой является применение английской грамматики к словам надсата. Так, для получения множественного числа слова «droog» к нему добавляются окончание «-s», как и для обычных английских слов. Прошедшее время или пассивный залог получают при помощи окончания «-ed»: «interresovatted», «razrezzed».

В-третьих, Энтони Бёрджесс часто сочетает методы транскрипции и транслитерации, применяя фонематические и графические правила, свойственные английскому языку. Так, в словах встречается английское «ee» для русского «и»: «scoteena» «cheest»; английское «oo» для русского «у»: «minoota», «pooshka», «bezoomny»; «ew» для русского «ю»: «lewdies»; двойное «ss» для русского «с» «goloss» [9, с. 116]. Однако Энтони Бёрджесс не всегда следует своим же правилам. Например, вместо «bolshoy» с окончанием «oy», как в словах «bolnoy» и «dorogoy», в романе используется «bolshy» [9, с. 116].

Нужно отметить, что оригинальное издание романа не сопровождается словарём, поэтому говорящему только на английском языке человеку должно быть сложно воспринимать текст. Как признавался Бёрджесс, одной из его целей было создание языкового эксперимента над читательским адресатом – важнейшим структурным элементом любой книги [7, с. 66]. Кстати, в тексте антиутопии слова, которые можно определить как надсат, никак не выделены, за исключением нескольких мест, что создаёт дополнительную трудность при чтении. Что интересно, в письме к Хайнеманну, первому издателю «A Clockwork Orange», Бёрджесс утверждал, что «читателю потребуется не более пятнадцати страниц, чтобы освоить выразительный язык «надсата» и насладиться им» [11, с. 249]. Ещё одной целью языковой игры с читателями является «промывание мозгов» в процессе освоения надсата [11, с. 249], ведь по окончании чтения читатель, предполагается, вполне может использовать язык главного героя и прочувствовать, какие манипуляции над сознанием проводились над последним.

Опираясь на перечисленные выше характеристики надсата, перейдем к анализу этого языка сквозь призму языковой игры. Для этого ответим на следующие вопросы: имеются ли у надсата признаки языковой игры? выполняет ли надсат её функции? если выполняет, то какие?
Во-первых, надсат как и языковая игра представляется собой продукт сознательной человеческой деятельности.
Во-вторых, надсат как и языковая игра является отклонением ради выделения от привычного использования языка.

В романе Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» надсат выполняет следующие функции языковой игры:

1. Гностическую. Благодаря надсат, созданному из славянских языков и английского, выделяется новое сообщество подростков, существующих в антиутопичном мире произведения.
2. Гедонистическую. Книга не снабжена словарём или пояснениями, читатель должен разобраться, как строится язык, что значат слова героев.
3. Прагматическую. Даже при первом взгляде на любой отрывок из романа станет заметна необычная речь, привлекают внимания слова, лишь кажущиеся знакомыми.
4. Изобразительную. Главный герой на протяжении всего «Заводного апельсина» использует надсат, независимо от ситуации или говорящих. Этот вымышленный язык является неотрывной частью самого Алекса.
5. Маскировочную. Стоит отметить, что за непонятными словами скрывается жестокая действительность выдуманного Бёрджессом мира, если при использовании надсата читатель не понимает, что делает главный герой, то через время это станет понято по привычной лексике или намёкам.

Однако, анализ романа позволил нам утверждать, что надсат не выполняет такие функции языковой игры, как эстетическую, выразительную, поэтическую.

Проведённый выше анализ позволяет назвать надсат языковой игрой, а так как надсат является вымышленным языком в романе Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин», то надсат является примером языковой игры в художественном тексте.

Итак, наше исследование показало, что языковая игра – это язык, который люди используют, соблюдая определённые правила. Языковая игра может выступать как один из приёмов художественной литературы для создания авторами глубоких персонажей и разнообразных миров. При этом языковая игра выполняет ряд функций: эстетическую, гностическую, гедонистическую, прагматическую, изобразительную, выразительную, поэтическую, маскировочную. Большую часть из этих функций выполняет надсат – вымышленный язык романа Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Следовательно, надсат является наглядным примером использования приёма языковой игры в художественной литературе.

Литература:

1. Антрушина Г.Б., Афанасьева О.В., Морозова Н.Н. Лексикология английского языка: учебное пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по педагогическим специальностям. 7 изд. М.: ДРОФА, 2007. 287 с.
2. Викулова Л.Г. Издательский дискурс в системе общения «автор – издатель – читатель» // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. 2012. №2(18). С. 63-69.
3. Витгенштейн Л. Философские исследования. М.: Издательство АСТ, 2018. 352 с. (Философия – Neoclassic).
4. Курганова Е.Б. Игровой аспект в современном рекламном тексте. Воронеж: ВГУ, 2004. 141 с.
5. Лебедева Е.Б. Уточнение понятия «языковая игра» в лингвистике // Язык и культура. 2014. №4. С. 48-63.
6. Тимофеева Н.Ю. Прагматический аспект понятия «Языковая игра» // Вестник ВГУ. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. №2. С. 5-9.
7. Чупрына О.Г. Прецедентные явления в британской литературе о подростках (лингвокультурологический подход) // Вестник МГПУ. Серия: Филология. Теория языка. Языковое образование. 2014. №3(15). С. 71-79.
8. Burgess A. A clockwork orange. London: Penguin books, 2011. 141 с.
9. Gasparyan G. Translation as a mode of interpretation and misinterpretation of literary discourse // Armenian Folia Anglistika. 2022. №18. Page: 114-126.
10. Iseni A., Mehmedi A., Iseni B., Ismailov G.M. Russian-influenced English in Anthony Burgess’s «A clockwork orange» // RUSSIAN LINGUISTIC BULLETIN. 2019. №4. Page: 1-6.
11. Vincent B., Clarke J. The language of A Clockwork Orange: A corpus stylistic approach to Nadsat // Language and Literature. 2017. №3. Page: 247-264.
12. 王琳. 语言游戏论与信息科学：元理论视角下的研究 // Atlantis Press. 页码:170-172.

Language games in fiction writing (using the example of «A Clockwork Orange» by A. Burgess)

Kurganova Y.A.,
bachelor of 4 course of the Moscow City University, Moscow

Research supervisor:
Smolova Maria Anatolyevna,
Associate Professor, Department of Chinese Language, Institute of Foreign Languages of the Moscow City University, Candidate of Pedagogical Sciences

Аnnotation. The article describes the phenomenon of language games. The object of the study is nadsat, the fictional language in «A Clockwork Orange» by Anthony Burgess. The article analyzes the use of language games in fiction on the example of nadsat.
Keywords: language game, fictional language, fiction writing, A clockwork orange, nadsat.

Literature:

1. Antrushina G.B., Afanasyeva O.V., Morozova N.N. Lexicology of English: a textbook for students of higher education in pedagogical specialities. 7 ed. Moscow: DROFA, 2007. 287 pages.
2. Vikulova L.G. The publishing discourse in Communication System «author – publisher – reader» // Vestnik (Herald) of the Irkutsk State Linguistic University. №2(18). Page: 63-69.
3. Wittgenstein L. Philosophical studies. Moscow: AST Publishing House, 2018. 352 pages. (Philosophy – Neoclassic).
4. Kurganova E.B. Game aspect in modern advertising text. Voronezh: Voronezh State University, 2004. 141 pages.
5. Lebedeva E.B. On clarification the term «language game» in linguistics // Language and culture. №4. Page: 48-63.
6. Timofeeva N.Yu. Pragmatic aspect of the concept of «language game» // Vestnik VSU. Linguistics and intercultural communication. 2019. №2. Page: 5-9.
7. Chupryna O.G. The precedent phenomena in British literature about teenagers (a linguocultural approach) // Bulletin of the Moscow State Pedagogical University. Theory of Language. Language Education. 2014. №3(15). Page: 71-79.
8. Burgess A.A clockwork orange. London: Penguin books, 2011. 141 pages.
9. Gasparyan G. Translation as a mode of interpretation and misinterpretation of literary discourse // Armenian Folia Anglistika. 2022. №18. Page: 114-126.
10. Iseni A., Mehmedi A., Iseni B., Ismailov G.M. Russian-influenced English in Anthony Burgess’s «A clockwork orange» // RUSSIAN LINGUISTIC BULLETIN. 2019. №4. Page: 1-6.
11. Vincent B., Clarke J. The language of A Clockwork Orange: A corpus stylistic approach to Nadsat // Language and Literature. 2017. №3. Page: 247-264.
12. 王琳.语言游戏论与信息科学：元理论视角下的研究 // Atlantis Press. Page: 170-172.