Аннотация. В статье рассматриваются суждения Ф.М. Достоевского о европейской цивилизации, высказанные писателем в его публицистических выступлениях в журнале «Время» в период 1861-1863 гг. и прослеживается эволюция образов отдельных европейских народов в представлениях Ф.М. Достоевского от «Ряда статей о русской литературе» до «Зимних заметок о летних впечатлениях».
Ключевые слова: «Ряд статей о русской литературе», «Зимние заметки о летних впечатлениях», журнал «Время», Ф.М. Достоевский.
Представления Ф.М. Достоевского о Европе и европейцах наиболее определенно высказаны писателем в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863), однако для понимания его позиции по данному вопросу не менее важны более ранние публицистические статьи, напечатанные во «Времени» в 1861 г., а также некоторые моменты, освещенные в политическом обозрении журнала. Изучение общественно-политического контекста, в котором формировались замыслы художественных произведений этого периода, способствует пониманию не только направления журнала, но и эволюции взглядов писателя по этому вопросу. Задача данной работы – проследить эволюцию взглядов писателя на вопрос о европейской цивилизации, Европу и европейцев в хронологических рамках существования журнала «Время».
Суждения писателя о Европе были высказаны уже в первом выпуске «Времени» в очерке «Ряд статей о русской литературе». В аспекте нашей темы наиболее значительным представляется «Введение», разделы которого объединяет общая русско-европейская тематика [6, с. 251]. В этой статье предстают портреты представителей европейских наций, обрисованные через попытку понимания ими русского человека. В первой части «Введения» Достоевский ведет диалог с неким условным европейцем, мнения которого являются типичными для западного взгляда на Россию [9, с. 198]. Главной чертой, объединяющей всех европейцев, писатель называет неспособность понять Россию и русских, обобщенность и незавершенность собранных ими знаний в этой области: «люди, очень странные <...> как будто европейцы, а между тем как будто и варвары» [5, с. 13].
Немцы охарактеризованы как недоверчивые в отношении русских и не понимающие, что нельзя русского мерить на немецкий аршин. В своем взгляде на Россию, по мнению автора статьи, почти всякий немецкий человек испытывает тайное или явное «беспредельное высокомерие перед русскими» [5, с. 14]. В то же время он охарактеризован как трудолюбивый и прилежный исследователь, который изучает Россию и русский язык, «желая принести себе, русским и человечеству несомненную пользу» [5, с. 15].
В сравнении с приезжим немцем приезжий француз – «что-то обратно противоположное <...> Француз всегда уверен, что ему благодарить некого и не за что… он совершенно уверен… что он сам одним появлением своим осчастливил, утешил, наградил и удовлетворил всех и каждого на пути его. Самый бестолковый и беспутный из них, поживя в России, уезжает от нас совершенно уверенный, что осчастливил русских и хоть отчасти преобразовал Россию» [5, с. 15]. Автор, однако же, извиняет высокомерие француза, говоря, что он ведет себя так не от того, что «в нем дурное сердце, даже напротив» [5, с. 15]. Еще одна характеристика француза, которая полностью противоположна характеристике немца, – француз «еще в Париже знал, что напишет о России; даже, пожалуй, напишет свое путешествие в Париже, еще прежде поездки в Россию, продаст его книгопродавцу и уже потом приедет к нам». Писатель имеет в виду французских авторов сочинений о России – А. Дюма, А. де Кюстина и др.
Во «Введении» не проявилось то резкое отношение писателя к французской нации, которое мы увидим позже в «Зимних заметках…» и в «Игроке», но уже намечено противопоставление: трудолюбивый немец – обманщик француз, которое особенно ярко предстает перед читателем именно в романе «Игрок».
Говоря о невозможности для европейца понять русского, автор обращает внимание на то, что «настоящие, главные европейцы» – англичане и французы не всегда могут понять и друг друга. Одновременно с этим Достоевский, в противовес распространенному в то время среди русских публицистов мнению о том, что английская и французская нация принципиально отличаются и что Россия должна полагаться на опыт Англии в вопросах реформирования, стирает эти различия, ставя эти две нации на одну – высшую ступень в Европе [1, с. 24].
Достоевский отмечал, что европейцы, идущие к общей цели, идеалу, в то же время разобщены в плане «почвенных интересов» и потому, чем далее, тем более «расходятся по разным путям, уклоняясь от общей дороги» [5, с. 28]. Попытки европейских наций обособиться и отыскать общечеловеческий идеал именно у себя вредят этому великому делу. Писатель вновь приводит в качестве примера взаимоотношения Англии и Франции, которые не видят разумности друг в друге, смеются над соседом при каждом удобном случае, с ненавистью глядя на его национальные особенности. Это у них (и у англичан, и у французов) «инстинктивное чувство всей нации», которое проявляется даже в предводителях этих наций – отдельно взятых людях. Так охарактеризован, например, в Политическом обозрении 1861 г. английский лорд Дюфферин: «человек весьма молодой, но хорошо проникнутый естественною английской враждою к французам, и глубоким пренебрежением или даже презрением ко всем народностям, кроме своей» [8, с. 3]. Беда Англии и Франции, по мнению Достоевского, заключается в том, что, отделяясь друг от друга все более и более в своих правилах, нравственности и взгляде на мир, каждый из них видит в этом мире только одного себя, а всех остальных – лишь как препятствие на своем пути. И те и другие пытаются самостоятельно совершить то, «что могут совершить только все народы, все вместе, общими соединенными силами» [5, с. 28]. Автор здесь проводит мысль о пагубном влиянии европейского индивидуализма на судьбу целых наций. Это суждение относится автором и к большинству других европейских народов. В этом отношении выделяется писателем русский народ, со свойственным ему качеством – общечеловечностью.
Достоевский считает, что идея общечеловечности у европейских народов из-за их стремления не к объединению, а к обособлению, видоизменяется, тускнеет, а христианство, которое некогда объединяло их всех, с каждым днем теряет свою силу. Разобщение европейских наций не способна повернуть вспять даже наука, объединяющая их. Замкнутость европейских наций, с одной стороны, делает их более сильными и стойкими в борьбе с препятствиями, с другой стороны, именно эта обособленность и надежда лишь на самих себя создает и приумножает эти препятствия. В связи с вышеизложенными особенностями непроницаемые и неподатливые европейцы не могут понять русских, а «всепримиримость» русского характера называют безличностью [5, с. 28-29].
Стремление к национальному индивидуализму, свойственное Англии и Франции, а с ними и большинству европейских государств, приводит к агрессивной внешней политике, что делает гуманное отношение к другим народам невозможным [1, с. 24]. В Политическом обозрении первого номера «Времени» перед читателем предстает деспотичный образ Англии: «С вершины Гибралтарской скалы она давно ревниво надзирает за проливом: из двух сторон его она снисходительно соглашается владеть только одной, но никак не хочет допустить мысли, чтобы другая сторона принадлежала какой-нибудь другой европейской державе» [7, с. 2]. В третьем томе журнала за 1861 г. на примере Сирийского вопроса редакция «Времени» сравнивает, как Англия и Франция следуют в своей внешней политике гуманистическим идеалам. Оказывается, что вопреки убеждениям, эти державы действуют лишь в интересах обособленной (своей) нации. Таким образом, выводы Достоевского, сделанные во «Введении» о силе европейского индивидуализма и о том, что английская и французская нация имеют больше сходств, чем различий, получают фактическое обоснование. Здесь же подчеркнута сила вражды и взаимной ненависти Англии и Франции, которых от войн друг с другом может удержать только наличие общего врага: «Франция и Англия воевали вместе против России, только чтобы не ссориться между собой; по той же самой причине эти две страны воевали Китай» [8, с. 2]. Отметим, что во «Введении» Достоевский не дает негативных оценок европейцам как таковым, осуждение получает лишь внешняя политика государств.
Совершенная Достоевским летом 1862 г. поездка в Европу, с одной стороны, подтвердила высказанные им ранее предположения о гибельности пути, по которому движутся западные державы, а с другой – сокрушила глубокие и долголетние верования писателя [2, с. 122]. Достоевскому представилась возможность увидеть европейцев в естественной среде, наблюдать их быт, повседневную жизнь. Собранные впечатления легли в основу «Зимних заметок о летних впечатлениях» – одного из самых необычных путевых очерков в русской литературе. В этих сатирических заметках о Европе изложены все современные ужасы и контрасты, виденные писателем в Лондоне, в самом сердце рационально-гуманистической Англии: «Этот день и ночь суетящийся и необъятный, как море, город, визг и вой машин, эти чугунки, проложенные поверх домов (а вскоре и под домами), эта смелость предприимчивости, этот кажущийся беспорядок, который в сущности есть буржуазный порядок в высочайшей степени, эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем, эти великолепные скверы и парки, эти страшные углы города, как Вайтчапель, с его полуголым, диким и голодным населением. Сити с своими миллионами и всемирной торговлей, кристальный дворец, всемирная выставка...» [3, с. 416]. Но основное внимание автора всё же обращено к континенту: «…болотное довольство немецких и французских буржуа показалось ему еще ужаснее лондонского отчаяния и мрачности», – пишет Л.П. Гроссман [2, с. 122].
Главы, посвященные парижскому буржуа, – самые обширные в «Зимних заметках», что свидетельствует об интересе писателя к этому новому типу человека, который возмутил его до глубины души. По словам Достоевского, в Париже царствует дух наживы в сочетании с замкнутостью и самоохранительной обособленностью: «только бы вот поскорее накопить хоть крошечку, и – après moi le déluge!» [3, с. 423]. Беспредельное стяжательство в сочетании с показным благородством и добродетелью – главные черты парижского буржуа, выведенные Достоевским: «Накопить фортуну и иметь как можно больше вещей – это обратилось в самый главный кодекс нравственности, в катехизм парижанина. <...> Странный человек этот буржуа: провозглашает прямо, что деньги есть высочайшая добродетель и обязанность человеческая, а между тем ужасно любит поиграть и в высшее благородство. Все французы имеют удивительно благородный вид» [3, с. 424]. Этот образ француза глубоко отпечатался в сознании Достоевского, что позднее отразилось в его художественном творчестве.
По итогам всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы: представления Достоевского о европейском человеке за время существования журнала «Время» претерпели значительные изменения; отношение писателя к французам после личного знакомства с типом парижского буржуа из нейтрального стало резко-негативным; посетив Европу, Достоевский убедился не только в том, что европейские народы в стремлении к национальному обособлению идут по ложному пути, которому писатель противопоставлял идею братства и всечеловечности, которая свойственна русскому народу, но и в том, что господствующий на Западе Ваал стал заменой христианству, когда-то объединявшему всю Европу.
Европа произвела на Достоевского одно из сильнейших впечатлений, что оказало большое влияние на его последующее творчество. В романе «Игрок» писатель в художественной форме изложит свое видение Европы и ее жителей.
Говоря о критической оценке Достоевским западноевропейского мира, однако, необходимо помнить высказывания героев его поздних романов, в которых звучит восхищение «старой» Европой, свойственное самому писателю и его героям, как например, в «Подростке»: «Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог. Европа так же точно была отечеством нашим, как и Россия… О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и даже это нам дороже, чем им самим!» [4, с. 596].
The Western world in F.M. Dostoevsky’s journalistic works published in the magazine «Time» (1861-1863)
Bulgakova L.V.,
undergraduate of 2 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Romanova Galina Ivanovna,
Professor of the Department of Russian Literature of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Doctor of Philological Sciences, Assistant professor.
Annotation. The article deals with F.M. Dostoevsky’s viewpoint on European civilization presented in his journalistic works published in the magazine «Time» in the period of 1861–1863. The article also covers the evolution of specific European nations’ image in Dostoevsky’s point of view from «Series of articles about Russian literature» to «Winter notes on summer impressions».
Keywords: «Series of articles about Russian literature», «Winter notes on summer impressions», «Time» magazine, F.M. Dostoevsky.
- Вировец С.В. Споры о политике Англии и Франции на страницах русских журналов 1860-1862 гг. и позиция журнала братьев Достоевских «Время» // Вестник ТГУ. 2020. № 451. С. 21-27.
- Гроссман Л.П. Цех пера. Эссеистика. М.: Аграф, 2000. 560 с.
- Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 4. Л.: Наука, 1989. 783 с.
- Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 8. Л.: Наука, 1990. 814 с.
- Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 11. Л.: Наука, 1993. 571 с.
- Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник / Сост. Г.К. Щенников, Б.Н. Тихомиров. СПб.: Пушкинский Дом, 2008. 470 с.
- Политическое обозрение // Время. 1861. Т. 1. Отд. V. С. 1-92.
- Политическое обозрение // Время. 1861. Т. 3. Отд. V. С. 1-82.
- Туниманов В.А. Творчество Достоевского (1854-1862). Л.: Наука, 1980. 296 с.
- Virovetz S.V. Disputes about the policy of England and France on the pages of Russian magazines 1860-1862. And the position of Dostoevsky brothers’ magazine «Time» // Bulletin of TSU. 2020. № 451. Page: 21-27.
- Grossman L.P. Pen workshop. Essay studies. Moscow: Agraf, 2000. 560 pages.
- Dostoevsky F.M. Collected works: In 15 v. Vol. 4. Leningrad: Science, 1989. 783 pages.
- Dostoevsky F.M. Collected works: In 15 v. Vol. 8. Leningrad: Science, 1990. 814 pages.
- Dostoevsky F.M. Collected works: In 15 v. Vol. 11. Leningrad: Science, 1993. 571 pages.
- Dostoevsky: Essays, letters, documents: dictionary-guide / Compilers and scientific editors K. Schennikov, B.N. Tikhomirov. St. Petersburg: Pushkin’s House, 2008. 470 pages.
- Political review // Time. 1861. Vol. 1. Section V. Page: 1-92.
- Political review // Time. 1861. Vol. 3. Section V. Page: 1-82.
- Tunimanov V.A. Dostoevsky’s work (1854-1862). Leningrad: Science, 1980. 296 pages.