Аннотация. В данной работе рассматривается трансформация знаковой природы понятия «Москва» в романе К.М. Симонова «Живые и мертвые». Показано, как аллегорически-понятийный знак развивается до символически-идейного.
Ключевые слова: аксиология, аллегория, символ, сюжет.
Великая Отечественная война стала определяющим событием современной истории. Ее трагические и героические страницы были и остаются источником воспитания подрастающих поколений. Война определила центральную тему творчества писателей, которые были солдатами и офицерами (В.П. Астафьев, Г.Я. Бакланов, В.О. Богомолов, В.А. Курочкин и др.) или военными корреспондентами (М.А. Шолохов, А.Т. Твардовский, К.М. Симонов и др.). Изучением военной прозы занимались такие исследователи, как П.М. Топер, А.Г. Бочаров, Л.А. Плоткин и др.
Большой вклад в советскую литературу внес К.М. Симонов. Автор знаменитого стихотворения «Жди меня», Симонов в послевоенные годы становится прозаиком и приобретает мировую известность. В 1960-1980-е годы рассмотрением творчества Симонова активно занимались Л.А. Финк, И.Л. Вишневская, С.Я. Фрадкина и др. Однако с 1990-х годов поток научных работ по изучению наследия этого писателя, драматурга, поэта и публициста практически иссяк. Такое несправедливое отношение к выдающемуся автору сохраняется, по сути, до настоящего времени.
Результатом размышлений Симонова над событиями 1941 года стал роман «Живые и мертвые» (1959). Сюжет романа охватывает лето, осень и зиму 1941 года – от начала Великой Отечественной войны до контрнаступления Красной армии под Москвой. Главной задачей писателя было стремление правдиво воссоздать суровые реалии начала Великой Отечественной войны. Симонов одним из первых написал о трагедии лета и осени 1941 года – о тех, кто оказался в окружении, в плену, на оккупированной территории: написал о многочисленных фактах неподготовленности страны к отражению фашистской агрессии [6, с. 191]. Анализируя пережитое, Симонов стремится найти истинную высочайшую меру подвига народа [3, с. 326].
Цель данной работы состоит в определении того значения, который Симонов придал образу Москвы, поскольку это особый знак в ценностной системе романа «Живые и мертвые». Для достижения цели необходимо проследить пути романного развития знака от его аллегорически-понятийного значения до значения символически-идейного.
Символ и аллегория – два близких по своей природе знака. В произведениях литературы, в частности, они позволяют обозначать необходимое или изображать это необходимое в развернутой во времени картине. Разграничению аллегории и символа уделяли пристальное внимание зарубежные мыслители и исследователи (И.В. Гёте, Ц. Тодоров), а также отечественные ученые (А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Н.Д. Арутюнова). Аллегория и символ «близки онтологически и генетически» [4, с. 77], однако «их функциональная специфика <...> имеет свои различия» [5, с. 47-48]. Если аллегория – художественный прием, «суть которого заключается в передаче отвлеченного понятия через конкретный образ» [4, с. 77], то символ становится для любого художника средством развития прежде всего мотивной основы произведения. Аллегория предполагает точное знание того, что кроется за словом или графическим обозначением, а символ ориентирован не только на понимание, но и на особенности восприятия введенной информации разными адресатами [8, с. 234]. Иными словами, аллегория имеет однозначную природу знаковости – в то время как символ многозначен. В процессе творческой работы писателя аллегория может трансформироваться и превращаться в символ.
Выстраивая сюжет романа «Живые и мертвые», Симонов выбирает исторически значимые события Великой Отечественной войны, начиная с 22 июня и заканчивая декабрьскими днями 1941 года, и организует романное целое как девятнадцать глав. В экспозиции произведения (в первой части 1-й главы) Симонов показывает первые дни войны и семью Синцовых, застигнутую врасплох – в отпуске в Крыму, в полутора тысячах километров от дома, где осталась их годовалая дочь. Завязкой сюжетного действия (со второй части 1-й главы и по 4-ю главу) являются сцены поисков корреспондентом армейской газеты политруком Синцовым своей редакции, которые приводят его в белорусские леса и в батальон Серпилина. Развитие действия как героический выход из окружения, особенно трагические события на Юхновском шоссе, осуществлено в демонстрации июля-августа 1941 года (в главах с 5-ой по 11-ю). Подходом к романной кульминации является встреча Синцова с Машей в Москве (12-я глава). Романной кульминацией (в главах с 13-й по 15-ю) являются сцены защиты Москвы и переход Красной армии в контрнаступление. В сюжетной развязке романа (в главах с 16-й и до конца произведения) показаны ожидания героев, прежде всего Синцова, связанные с продвижением Красной армии вперед – на Запад.
События в романе показываются от третьего лица, т.е. повествователь – фигура другого пространственно-временного плана, выступающая как «всезнающий автор» (выражение М.М. Бахтина). Выбор данного типа повествования объясняется тем, что во время Великой Отечественной войны Симонов вел дневники, в которых отражал свои наблюдения и впоследствии анализировал их. Поэтому введенный тип повествования позволяет Симонову быть наиболее объективным в описании происходящего и в рассмотрении психологического состояния людей, оказавшихся в обстановке войны.
Ценностная система романа строится как на глубоко личных чувствах и мыслях людей, так и на общественно важных переживаниях. В экспозиции романа Симонов изображает «особенное несчастье» семьи Синцова: годовалая дочь Таня осталась с бабушкой в Гродно, «рядом с войной» [7, с. 6]. Война разлучает семью, заставляя мать девочки, Машу страшно мучится от того, что она уехала от дочери: «Она не могла простить себе…» [7, с. 7]. На фронте Ивана Синцова тоже продолжают терзать мысли о судьбе дочери: «На самом деле чем насильственней убеждал он себя, что все хорошо, тем слабее верил в это» [7, с. 129]. Великая Отечественная война как самое тяжкое испытание тесно сплетала в сознании героев личное горе и общественную трагедию.
Судьба Ивана Синцова отражала путь многих людей в первые месяцы войны. В условиях внезапного вторжения врага на территорию Советского Союза гражданские лица не понимают, что делать, в т.ч. куда им двигаться. Мужчины-военные, волею случая оказавшиеся в первые дни войны вдали от места службы, начинают искать свои воинские части, а мужчины призывного возраста – пункты формирования подразделений. Синцов в поисках своей редакции едет на запад – в белорусские леса. Личное семейное горе продолжает мучить Синцова, однако на Отечественной войне на первый план выступает мысль о единстве со всем народом.
В ценностной системе романа важное место занимает фронтовое братство. На войне сознание человека сильно меняется, происходит переоценка многих жизненных явлений, а также люди начинают по-другому оценивать друг друга. Попав в батальон к Серпилину, Синцов видит разных людей: самого Серпилина – человека, знающего свое дело, несломленного и дисциплинированного; стойкого полковника Зайчикова, которого уважает вся его дивизия; артиллеристов капитана Гусева, которые от Бреста тащили единственную сохранившуюся пушку дивизиона; красноармейца Золотарева, для которого честь и достоинство выше личной выгоды. Диаметрально противоположным по нравственным представлениям и линии поведения является трусливый полковник Баранов, который осознав, что попал в окружение, сжег документы и знаки отличия, а позже, припёртый неопровержимыми доказательствами и презираемый окружающими людьми, совершил самоубийство. Синцов встречает на дорогах войны подлого Люсина, заботящегося больше всего о своем личном положении. На войне взаимоотношения людей оцениваются иначе, чем в мирное время. Людей на фронте объединяет общая цель – защита Родины.
Поскольку Симонов, выстраивая сюжет романа, отбирает самые важные исторические события, а также эпизоды, значимые для представления различных характеров, то при переходе от романной завязки действия к его развитию писатель не акцентирует внимание на времени: указаны только месяцы, нет точных дат. В главах же, в которых показана оборона Москвы, являющихся кульминацией романа «Живые и мертвые», Симонов указывает две значимые даты: 16 октября и 7 ноября 1941 года.
Писатель конкретизирует прибытие Синцова в Москву: «Ему почти наверняка не удалось бы пройти в Москву ни за день до этого, ни днем позже. Но именно в этот день – 16 октября <…> он дошел до самого центра Москвы» [7, с. 265]. Этот день 1941 года вошел в историю как один из самых страшных в Великой Отечественной войне, поскольку не было известно, сможет ли Государственный Комитет Обороны организовать защиту столицы. Более того: 15 октября 1941 года было подписано секретное Постановления ГКО СССР за № 801 «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы», согласно которому в городе началась подготовка к тому, чтобы оставить столицу – минировали важные учреждения, заводы и мосты, а также гостиницы и театры [1]. Но Москва как сердце страны была стратегически важной точкой на карте. В итоге было принято судьбоносное решение: нельзя сдавать столицу врагу.
Москва занимает в аксиологии романа особенное место. Последовательно по главам можно проследить развитие знака «Москва». Так, в главе 12-й Симонов обозначает возвращение Синцова в Москву. Именно здесь Симонов вновь сводит Машу и Ивана Синцовых. Так Москва становится центром объединения семьи: герои «случайно», как кажется на первый взгляд (но неслучайно в романной логике писателя), оказываются в одном месте в одно время.
В главе 13-й глазами Синцова показана Москва в эти дни: основные здания закрыты маскировочными конструкциями, строятся оборонительные укрепления, формируется Коммунистический батальон. Большое внимание Симонов уделяет москвичам, которых можно было разделить на две группы. Были стойкие люди, которые работали на оборонительных объектах, делая все возможное для защиты столицы от фашистов. Но были и те, кто спешно покидал город. Глядя на события через полтора десятилетия после окончания войны, писатель, в частности, предостерегает от однозначной оценки даже этой категории москвичей: поскольку они были в ужасе от приближающихся фашистов, «по справедливости, не так уж многих людей из этих десятков и сотен тысяч была вправе потом осудить за их бегство история» [7, с. 265], тем более что главное в условиях войны было совсем не за ними. Симонов подчеркивает беспрестанную работу тех москвичей, которые верили в защиту Москвы.
Вера в человека – одно из ценностных понятий романа, которое отражается непосредственно в судьбе Синцова. Политрук лишился документов, был в окружении, бежал из плена. Но Симонов свидетельствует: всегда найдется тот, кто поможет – даже в такой сложной ситуации. В романе такой фигурой становится комиссар Малинин. Человек строгих убеждений, не имеющий запасного мнения, Малинин, «если верил, то до конца, а если не верил хоть в чем-то, не верил вообще» [7, с. 309]. Благодаря Малинину Синцов продолжает воевать, вступив в Коммунистический батальон, и участвует в контрнаступлении под Москвой.
В главе 14-й Симонов изображает оборону в Подмосковье. На данном этапе сюжетного действия автор показывает, как начинается трансформация знаковой природы понятия «Москва». Симонов, как непосредственный участник событий, который, с одной стороны, смотрел на войну «изнутри», а с другой, имел возможность наблюдать за людьми, фиксировать их душевное состояние и проводить анализ, отмечает, что мироощущение и поведение людей по сравнению с их поступками в первые дни войны изменилось: люди «постепенно обретали другое самочувствие – самочувствие пружины» [7, с. 326]. Именно это сравнение наиболее точно характеризует защитников Москвы. Несмотря на трагические первые месяцы войны, на отступления и окружения, люди способны были распрямиться и ударить по врагу. Приобретая «самочувствие пружины», рядовые граждане понимают, что «вся страна позади них напряглась, чтобы не отдать Москву» [7, с. 326]. Москва «за спинами» защитников придает им уверенность в победе и силы, неудержимое желание во что бы то ни стало отстоять столицу. Меняется знаковая природа понятия «Москва»: борющаяся столица становится символом веры, стойкости и мужества ее защитников.
События, показанные в 15-й главе, вновь возвращают читателя в столицу, и Симонов фиксирует следующую значимую дату: это 6-7 ноября – подготовка к параду на Красной площади и сам традиционный парад. Это шествие по Красной площади 7 ноября 1941 года придало жителям столицы и всем людям в стране полную уверенность в том, что город не будет сдан немцам. Проведение парада в ознаменование 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, когда войска Гитлера были всего в нескольких десятках километров от Москвы, обусловило всеобщее «чувство собственной силы» [7, с. 367] и было, как отмечает повествователь, молчаливым вызовом врагу. Счастье, которое испытывали люди, собравшиеся на Красной площади, Симонов характеризует следующим образом: «это было первое за войну осязаемое предчувствие еще неимоверно далекой победы…» [7, с. 368]. Несмотря на то, что лето 1941 года вобрало в себя противоречия целой исторической эпохи, именно в этот период был совершен подвиг, который стал залогом победы в 1945 году.
Само действие во время парада Симонов в романе не изображает, но обращает пристальное внимание на появлении Сталина на крыле Мавзолея. Глазами Синцова, который также принимает участие в параде, Симонов показывает фигуру Верховного Главнокомандующего. Синцов, как и другие, видит его сквозь сетку сыпавшегося снега. Это картина единения людей, сплоченности сил. Симонов подчеркивает, что Сталин стоит на «своем обычном месте» [7, с. 372]. Ощущение привычности воодушевляет людей: они видят, что вождь государства не покинул столицу. По воспоминаниям свидетелей тех событий, люди перестали бояться: «Раз Сталин стоит, Москва тоже будет стоять» [1].
Таким образом, значимые для людей мысли и чувства сформулированы Симоновым как понятия, на которых строится ценностная система романа. Война – страшное общественное бедствие, которое разрушило тысячи судеб. Она меняет взгляды на многие привычные вещи. Люди объединяются общей глобальной целью – спасением Родины. Поэтому на передовой начинает особенно цениться фронтовое братство, как связь между людьми, основанная на взаимной помощи и общности взглядов.
В аксиологии романа «Живые и мертвые» Москва занимает особое место. Из аллегорически-понятийного знака Москва развивается в символ, приобретая новые значения. Столица как факт стратегической незыблемости страны не могла быть сдана врагу. Проведение парада на Красной площади, после которого дивизии отправлялись на фронт, воодушевляло людей. Защита Москвы от немецко-фашистских захватчиков гарантировала сохранение Отечества. Для советских людей успешная защита столицы становится символом надежды, веры в победу, а также мужества людей.
Moscow as a special sign in the axiology in K.M. Simonov’s novel «The Living and the Dead»
Khlebtsova A.V.,
undergraduate of 1 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Loskutnikova Maria Borisovna,
Docent of the Department of the Russian Literature of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Docent
Annotation. The transformation of the iconic nature of the concept of "Moscow" in the novel by K.M. Simonov «The Living and the Dead» is explored in this article. It is shown how an allegorical-conceptual sign develops to a symbolic-ideological one.
Keywords: axiology, allegory, symbol, plot.
- Документальный фильм-драма «Москва. Осень. 41-й» (Россия, производство телекомпании «НТВ», премьера – 4 декабря 2009 года). (дата обращения 28.01.2022).
- Лазарев Л. Возвращаясь к пережитому // Живая память поколений: Великая Отечественная война в советской литературе: Сб. ст. / Сост. и авт. предисл. А Коган. М.: Худ. лит., 1965. С. 303-341.
- Лазарев Л.И. Это наша судьба. М.: Сов. писатель, 1978. 286 с.
- Лоскутникова М.Б. Аллегория и символ: функциональная специфика // Русистика и компаративистика: сб. науч. ст. Вып. 2. Вильнюс, М.: ВПУ, МГПУ, 2007. С. 77-91.
- Лоскутникова М.Б. Художественная речь и вопросы стилеобразования. М.: МГПУ, 2007. 196 с.
- Плоткин Л.А. Судьба романа // Плоткин Л.А. Литература и война: Великая Отечественная война в русской советской прозе. Л.: Сов. писатель, 1967. С. 173-218.
- Симонов К.М. Живые и мёртвые. Трилогия. Часть I. Живые и мертвые. М.: Худ. лит., 1989. 478 с.
- Тодоров Ц. Теория символа. М.: Дом интеллект. книги, 1998. 384 с.
- Documentary film «Moscow. Autumn. 41st» (Russia, production of the NTV television company, premiered on December 4, 2009). (date of the address: 28.02.2022).
- Lazarev L. Returning to the Experience // Living Memory of Generations: The Great Patriotic War in Soviet Collection of Articles / Compiled and author of the preface A. Kogan. Moscow: Art literature, 1965. Page: 303-341.
- Lazarev L.I. This is our destiny. Moscow: Soviet writer, 1978. 286 pages.
- Loskutnikova M.B. Allegory and Symbol: Functional Specifics // Russian Studies and Comparative Studies: Collection of Scientific Articles. Issue 2. Vilnius, Moscow: VPU, MСU, 2007. Page: 77-91.
- Loskutnikova M.B. Artistic speech and questions of style formation. Moscow: MСU, 2007. 196 pages.
- Plotkin L.A. The fate of the novel // Plotkin L.A. Literature and War: The Great Patriotic War in Russian Soviet Prose. L.: Soviet writer, 1967. Page: 173-218.
- Simonov K.M. The Living and the Dead. Trilogy. Part I. The Living and the Dead, Moscow: Fiction, 1989. 478 pages.
- Todorov Ts. Theory of the symbol. Moscow: House of Intellectual Books, 1998. 384 pages.