Аннотация. В статье рассматриваются языковые средства, маркирующие центр, границы и вектор движения мифологического пространства в стихотворении В.С. Высоцкого «Мы вращаем Землю». Данный анализ раскрывает особенности мифопоэтического понимания автором подвига и смерти в годы Великой Отечественной войны.
Ключевые слова: мифологическое пространство, мифологическое двоемирие, гипербола, вид глагола.
Актуальность выбранной темы обусловлена всевозрастающей потребностью современной лингвокультурологии зафиксировать формальные показатели мифологического мышления как коллективного сознания, которое, с одной стороны, архаично и хранит особенности национального мировоззрения, а с другой – является частью сознания современного человека. Оно не только транслирует авторское переживание, накладываясь на него, но и формирует весь языковой строй стихотворения [13, с.169], в нашем случае В.С. Высоцкого «Мы вращаем землю». Мифологическое мышление семантизируется и «облекается» в форму различных слов, синтаксических конструкций, грамматических форм.
В нашем понимании миф – это особого рода образное мышление, которое опредмечивает коллективные фобии, оформляет их в яркие и доступные образы массового ожидания, страхов, из которых самый сильный – смерть. Миф возникает в любую эпоху в тех областях человеческого существования, где рациональная логика неуместна, в частности в поэзии [5, с. 63]. Важно то, что миф не являлся «потусторонней» реальностью, он выступает «ядром» действительности, несущим в себе объяснение и детальность окружающего мира.
М. Элиаде в работе «Аспекты мифа» делает акцент на том, что современному человеку также свойственно мифологическое мышление: «Подчас мы видим, что некоторые мифологические формы поведения еще живы. Речь идет не о «пережитках» первобытного менталитета. По своей внутренней структуре мифологическое мышление способно «<…> адаптироваться к новым социальным условиям, к новым культурным поветриям, но оно не может исчезнуть окончательно» [10, с. 175, 180], поскольку и для современного человека сохраняется таинство смерти – главная мифологическая антитеза [8] и основной предмет нашего исследования.
Пространство и время, или хронотоп, являются основополагающими категориями при изучении художественного произведения: это «взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» [2, с. 73].
Художественное время уплотняется и семантизируется, пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет и характеризуется художественный хронотоп [2].
Ю.М. Лотман дал классификацию художественного пространства и выделил следующие его типы: точечное, линеарное, плоскостное и объемное. Ученый отметил, что второй и третий тип имеют горизонтальную и вертикальную направленность [6, с. 143].
Пространственно-временные представления, являющиеся основой мифологической картины мира, С.Ю. Неклюдовым обозначены как мифологический хронотоп [7, с. 12]. По мнению ученого, структура мифологического пространства неоднородная и состоит из трех компонентов: центра, границы и вектора [7, с. 17]. В ядре располагаются доминирующие семиотические системы. В славянской мифологии пространство антропоцентрично, поэтому в центре мифологического хронотопа стихотворения всегда находится лирический герой, либо другие персонажи произведения. «Граница – это самая драматическая, критическая и опасная, сопряженная с неожиданными встречами и внезапными поворотами судьбы зона мифологического пространства» [3, с. 197]. Границей выступает невидимая (а в некоторых фольклорных сюжетах и видимая) линия, разделяющая обыденный и потусторонний миры. Вектор – это динамика и траектория передвижения героя из одной зоны в другую. При этом целью этого движения может быть «сам центр пространства (в таком случае предполагается прогрессивно-восходящее движение) или, наоборот, некая предельно отдаленная, самая опасная и плохая точка пространства, например, нижний мир, царство смерти <…>» [9, с. 258].
Стихотворение «Мы вращаем Землю» было создано в 1972 г. Как говорил В.С. Высоцкий, оно было написано случайно во время съемок в фильме «Плохой хороший человек». Позднее Ю.П. Любимов включил композицию в сценарий спектакля «Пристегните ремни», в котором Высоцкий играл советского солдата.
Обратимся к некоторым особенностям мифологического пространства в стихотворении В.С. Высоцкого, в котором мы выделили три компонента – центр, границы и вектор движения.
1. Центр
В стихотворении формируется мифологическое двоемирие – одна из главных особенностей мифологического хронотопа. С одной стороны, художественный хронотоп лирического героя (одиночного «я» и коллективного «мы») – это реальное место боевых действий, линии фронта. С другой – совпадает с земной осью. Солдаты, вращающие Землю (имя собственное!), восстанавливают мировой порядок в самом космогоническом его понимании. Война в данном стихотворении приравнивается к мировой катастрофе, когда солнце, как символ жизни [11], едва не зашло на востоке, что само собой нарушает естественный ход Земли.
Мифологическое пространство, где солдаты вращают Землю, у В.С. Высоцкого гротескно. Намеренное преувеличение придает выразительность действиям советских войск именно в мифологическом пространстве: От границы мы Землю вертели назад, Ось земную мы сдвинули без рычага. Благодаря величию цели все выглядит значительнее, как в героическом эпосе, да и сама цель – наступление-освобождение предстает здесь как осознанная необходимость восстановить и поддерживать естественный ход Земли. Поэтому герой стихотворения гиперболизирован до могущества мифологического героя, богатыря, способного вращать землю: Но обратно её закрутил наш комбат, Оттолкнувшись ногой от Урала.
2. Граница
Согласно концепции А.К. Байбурина [1], пространство повествования данного стихотворения рассматривается в соответствии бинарных оппозиции «своё / чужое». С позиции мифологического двоемирия «своим» пространством можно назвать Родину, защитниками которой являются солдаты, и Землю целиком. «Чужое» пространство в мифологическом мире отмечено семантикой потенциальной угрозы смерти. Вначале В.С. Высоцкий пишет о том, что советские солдаты были вынуждены отступать от границы под натиском вражеских войск. Однако ход истории был изменен, когда наша армия начала активное наступление на фашистов, двигаясь с востока на запад.
Как и центр, границы хронотопа, имеют два измерения – реальное и мифологическое. Реальное пространство маркировано именами существительными «ближнего плана»: кочки, бугорки, цветы, ветер, отара, стога. В словосочетаниях, включающих эти слова и называющих реальное пространственное окружение лирического героя, очевидна сема страха, тревоги (стога пригнулись, отара жмётся), отрицательной оценки (смрад болот, зло теребя). Все вместе слова генерируют семантику враждебности границ.
Мифологическое пространство отмечено номинациями «дальнего плана» – сторон света (восток, запад) и географической реалией Урал.
3. Вектор
В стихотворении вектор мифологического пространства переменный: сначала с запада на восток, потом – с востока на запад. Движение маркируют глаголы гротескного действия. Каждый такой глагол имеет своего рода «перевод» на язык военной реальности: Землю вертели – ‘отступали’, закрутил наш комбат –‘перешли в наступление’, мы не меряем, мы толкаем, мы сдвинули, я вращаю – ‘отступление’ или ‘наступление’. Вертели, закрутил, вращаю являются синонимами, общим значением которых является стремительное движение по кругу. Толкаем, сдвинули и тянем тоже являются синонимами (контекстуальными), общей особенностью которых является нисходящая градация. В начале стихотворения солдаты в полную силу толкают Землю ногами, в ходе боевых действий и вынужденных потерь они сдвинули ось Земли, и в конце выжившие бойцы тянут Землю зубами.
Отметим восходящую градацию недюжинного усилия, заканчивающегося, по-видимому, смертью, которую создают четыре существительных, обозначающих точки соприкосновения человека с землей и его опоры в движении: сапоги – колени – локти – зубы. В начале стихотворения солдаты вращают Земной шар сапогами (стоя в полный рост), далее коленями (упав на колени), затем локтями (полулежа) и в конце – зубами (лежа и умирая).
Отличительной особенностью мифологического вектора является использование повторяющихся наречий: от себя, на себя, под себя, которые встречаются в стихотворении 9 раз. В тексте оно употребляется со значением «в направлении от действующего лица, либо в противоположном направлении [4, с. 191].
Семантику активного движения передает эллипсис (от греч. ellipsis – выпадение, опущение [8, с. 614]. За каждым тире стоят потенциальные глаголы, называющие действия, отмеченные дополнительными семами: Животом – по грязи (семы напряжения, отвращения к грязи); Руки, ноги – на месте ли, нет ли? (семы крайнего напряжения и физической бесчувственности); Где настигнет – в упор или с тыла (семы неожиданности и страха).
Сам факт движения солдат востока на запад символизирует жизнь, ведь по закону природы солнце встает на востоке. Движение в обратном направлении – это смерть, потому что это противоестественно (восход солнца на западе): Но обратно её закрутил наш комбат, Оттолкнувшись ногой от Урала. Художественное время в стихотворении постоянно течет, за исключением одного мгновенья, когда оно останавливается и наступает смерть солдата, навалившегося на дот: Кто-то там, впереди, навалился на дот – И Земля на мгновенье застыла. Тогда и мифологическое и реальное пространство погружается в хаос.
Символическим значением «смерть» наделены формы совершенного и несовершенного времени глаголов [12, с. 200].
Глаголы совершенного вида упоминаются в тексте тогда, когда повествование связано с гибелью солдат. Например: кто-то встал и принял пулю / кто-то навалился на дот / Земля на мгновенье застыла.
Несовершенный вид глаголов, наоборот, символизирует движение и отождествляет собой семантику жизни: меряем, толкаем, вращают, тянем, ползём, обнимаем, тискаем, вращаем, рвёмся. Например: мы толкаем её сапогами, Землю вращают наши сменные роты, на запад ползёт батальон.
Итак, доминирующим признаком мифологического пространства является двоемирие: с одной стороны, оно гиперболизировано до космических размеров Земли, с другой – является зеркальной проекцией реальных боевых действий. Центром реального пространства выступает лирический герой – человек, солдат, немыслимыми усилиями отвоевывающий пядь за пядью земли. Его мифологический двойник – богатырь, вращающий земную ось, чтобы восстановить естественный космический порядок, когда солнце восходит на востоке: Но на запад ползёт батальон, чтобы солнце взошло на востоке. Выпадение лирического героя из центра мифологического пространства означает гибель не только человека, но и всего космоса (И Земля на мгновенье застыла). Противоестественный закат Солнца на востоке и вращение Земли в обратном направлении отождествляются со смертью, погружением в хаос, что в реальном мире соотносится с отступлением солдат от границы. Главное средство создания мифологического хронотопа – гиперболизированные реалии пространства и градационные (как восходящие, так и нисходящие) ряды глаголов и существительных. Особым символическим значением «жизнь» наделяется несовершенный вид глаголов стихотворения, описывающих движение русских солдат вперед. Значением «смерть» наделены глаголы совершенного вида, описывающие, как правило, гибель воинов.
Linguistic means of creating a mythological chronotope in the poem by V.S. Vysotsky «We rotate the Earth»
Burlachenko A.I.,
bachelor of 6 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Yakushevich Irina Viktorovna,
Professor of the Department of the Russian Language and Methods of Teaching Philological Disciplines of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor
Annotation. The article examines the linguistic means marking the center, boundaries and vector of movement of the mythological space in V.S. Vysotsky’s poem «We rotate the Earth». This analysis reveals the features of the author’s mythopoetic understanding of heroism and death during the Great Patriotic War.
Keywords: mythological space, mythological duality, hyperbole, verb type.
- Байбурин А.К. Мифологема. // Народные знания. Фольклор. Народное искусство. М.: Наука, 1991. 166 с.
- Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. 504 с.
- Егорова О.А. Мифология пространства: от постижения истоков к современной культуре. // Филологический аспект: международный научно-практический журнал. 2020. № 04 (60). URL: https://scipress.ru/philology/articles/mifologiya-prostranstva-ot-postizheniya-istokov-k-sovremennoj-kulture.html (дата обращения: 01.02.2022).
- Ефремова Т.Ф. Толковый словарь служебных частей речи русского языка. М.: Астрель, 2004. 422 с.
- Жбанков М.Р. Миф. // Новейший философский словарь. Минск: Книжный Дом, 2003. 1280 с.
- Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя. // Ю.М. Лотман. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Гоголь. М.: Просвещение, 1988. 352 с.
- Неклюдов С.Ю. Структура и функция мифа. // Мифы и мифология в современной России / Под ред. К. Аймермахера, Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюкова. М.: АИРО-XX, 2000. С. 17-38.
- Розенталь Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителей / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. М.: Оникс; Мир и образование, 2008. 624 с.
- Топоров В. Н. Пространство и текст. // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. С. 227-284.
- Элиаде М. Аспекты мифа / М. Элиаде; пер. с фр. В.П. Большакова. М.: Академический Проект, 2010. 251 с.
- Якушевич И.В. Семантическая структура символа «огонь»: опыт словарной статьи лексемы-символа. // Научно-техническая информация. Серия 2: Информационные процессы и системы. М., 2011. № 2. С. 28-33.
- Якушевич И.В. Стихотворение Д. Самойлова «За городом»: семантика бытия и небытия в грамматических формах текста // Проблемы современного филологического образования: Сборник научных статей. Выпуск XIX / Отв. ред. В.А. Коханова. М.: МГПУ, Ярославль: Ремдер, 2021. С. 197-203.
- Якушевич И.В. Семантико-семиотическая модель слова-символа «пчела». // Филологический сборник: в честь юбилея профессора Л.И. Осиповой / Под ред. Т.В. Белошапковой. М.: МГПУ, 2015. С. 161-174.
- Baiburin A.K. Mythologeme. // Folk knowledge. Folklore. Narodnoe iskusstvo. Moscow: Nauka, 1991. 166 pages.
- Bakhtin M.M. Problems of literature and esthetics. Moscow: Hudozhestvennaja literatura, 1975. 504 pages.
- Egorova O.A. The mythology of space: from understanding the origins to modern culture. // Philological aspect: an international scientific and practical journal. 2020. № 04 (60). URL: https://scipress.ru/philology/articles/mifologiya-prostranstva-ot-postizheniya-istokov-k-sovremennoj-kulture.html (date of the address: 01.02.2022).
- Efremova T.F. Dictionary of the service parts of speech of the Russian language. Moscow: Astrel’, 2004. 422 pages.
- Zhbankov M.R. Myth. // Newest philosophical dictionary. Minsk: Knizhnyj dom, 2003. 1280 pages.
- Lotman Yu.M. Artistic space in Gogol’s Prose. // Lotman Yu.M. At the school of the poetic word. Pushkin, Lermontov, Gogol. Moscow: Prosveshhenie, 1988. 352 pages.
- Neklyudov S.Yu. Structure and function of myth / S.Yu. Neklyudov // Myths and mythology in modern Russia / Edited by K.Aimermacher, F.Bomsdorf, G.Bordyukov. Moscow: AIRO-XX, 2000. Page: 17-38.
- Rosenthal’ D.E. Dictionary-handbook of linguistic terms: Manual for teachers / D.E. Rosenthal, M.A. Telenkova. Moscow: Oniks; Mir i obrazovanie, 2008. 624 pages.
- Тoporov V.N. Agro et a text. // A Text: semantics and structure. Moscow: Nauka, 1983. Page: 227-284.
- Eliade M. Aspects of myth / M. Eliade; trans. from Fr. V.P. Bolshakov. Moscow: Akademicheskij proekt, 2010. 251 pages.
- Yakushevich I.V. Linguocognitive typology of symbols / I.V. Yakushevich // Bulletin of the RUDN. Series «Linguistics». M.: RUDN, 2012. № 4. Page: 5-13.
- Yakushevich I.V. D.Samoilov’s poem «Out of town»: semantics of being and non-being in grammatical forms of the text. // Problems of modern philological education: Collection of scientific articles. Issue XIX / Otv. ed. V.A. Kokhanova. Moscow: MGPU, Yaroslavl: Remder, 2021. Page: 197-203.
- Yakushevich I.V. Semantic-semiotic exemplar verbi-symbolum «apis». // Philological collectio: in honorem anniversario Professor L.I. Osipova / Edited by T.V. Beloshapkova. Moscow: MCPU, 2015. Pages: 161-174.