Аннотация: Целью статьи является рассмотрение лингвистических приемов и средств их реализации, способствующих воплощению идей Ф.М. Достоевского. «Зимние заметки о летних впечатлениях» можно назвать «игровым текстом». В качестве основных принципов «игрового текста» рассматриваются: интертекстуальность, пародийность, принцип игрового лабиринта. Они созданы для того, чтобы бессознательно воздействовать на читателя.
Ключевые слова: языковая игра, игровой текст, публицистика Ф.М. Достоевского
Интересно обратить внимание на то, как лингвистически в «Заметках…» отражается вопрос противопоставления и сопоставления «западного, чужого» и «русского, своего». Целью работы является анализ особенностей языкового материала, которые формируют идейное содержание.
В 1863 году в журнале «Время» появляется работа Ф.М. Достоевского «Зимние заметки о летних впечатлениях. Фельетон за всё лето». Сам Ф.М. Достоевский определил жанр как фельетон. В ⅩⅨ веке этот жанр имеет два значения: «1) литературный материал «подвала» газеты, 2) литературное произведение малой формы публицистически-злободневного характера, помещенное или в Ф. газеты, или в дополнительных частях журнала (обозрение, смесь). Именно в последнем значении этот термин закрепляется и получает очень широкое распространение во Франции, затем в Германии и в России» [6]. И.А. Дедков отмечает следующие черты фельетона XIX века: «лёгкость, непринуждённость композиции, пародийное использование художественных и внехудожественных жанров и стилей» [1; с. 144]. Эти признаки присущи и «Зимним заметкам…». Они создаются на основе обращения автора к читателям, прослеживается злободневность и актуальность проблем, поставленных перед читателем, а также пародийность в изображении «впечатлений». Эти особенности позволяют предположить, что «Зимние заметки о летних впечатлениях» – это игровой текст.
Понятие «игровой текст» является относительно молодым для русского языкознания. Оно появляется в 90-х годах в связи с творчеством В.В. Набокова в диссертации Г.Ф. Рахимкуловой. М.В. Захарова, развивая её концепцию, замечает: «Мы вслед за Г.Ф. Рахимкуловой называем «игровыми» такие тексты, которые не могут существовать вне непосредственного контакта с читателем» [4; с. 343]. Это служит отправной точкой при причислении «Заметок…» к игровому тексту.
Сущность игрового текста выявляется из совокупности приёмов, которые использует автор для удержания внимания читателя. Будем опираться на диссертационную работу С.В Дорониной и исследования М.В. Захаровой. Обязательные признаки игрового текста: принцип игрового лабиринта, пародийность, интертекстуальность. Лабиринт – структурированная игровая система, в которой читатель бессознательно участвует. Однако «это уже не просто развлечение ради развлечения, как в обычной игре, где цель игры лежит в самой игре, а символическое осмысление в определённой развлекательной форме» [5; с. 65].
Включение автора в игровой лабиринт начинается с объяснения причин появления «Заметок». «За границей я не был ни разу; рвался я туда чуть не с моего первого детства, еще тогда, когда в долгие зимние вечера, за неумением грамоте, слушал, разиня рот и замирая от восторга и ужаса, как родители читали на сон грядущий романы Радклиф, от которых я потом бредил во сне в лихорадке». Он пишет, что желание поехать за границу зародилось в нем еще в детстве. Однако это ситуация сразу представляется гротескной. Его представления о загранице формировались на готических романах Радклиф. То есть желание посетить Европу связано не с реальной заграницей, а с желанием попасть в какую-то мистическую реальность.
Выявляется противопоставление «зима – лето». Обратим внимание, что жанр заметок предполагает сообщение о явлениях действительности и подразумевает объективность повествования. Поэтому «заметки о впечатлениях» – это словосочетание, построенное при помощи оксюморона: претензия на объективность затмевается субъективным восприятием, то есть обыгрывается возможность объективного восприятия заграничных впечатлений. С детства мечты о загранице овеяны мистицизмом, Заграница романтизируется писателем, поэтому пространство текста становится более субъективным. Возможная серьезность и фактологичность жанра заметок намеренно нарушается. Создается игровое пространство, предполагающее миф. Злободневность и актуальность созданного мифа усиливаются при помощи библейских аллюзий, а также языковой игры в названии. Жанр заметок предполагает сообщение о недавних, «свежих» событиях, а, как намеренно отмечает автор, заметки создаются зимой. Тем самым при помощи языковой игры повышается акцент на неугасаемой актуальности поднятых вопросов.
Уже в первой главе автор концентрирует мысль читателя на том, что его «заметки» не могут быть правдивыми: «А ведь если я вам начну изображать и описывать хотя бы только одну панораму, то ведь непременно солгу и даже вовсе не потому, что я путешественник, а так просто потому, что в моих обстоятельствах невозможно не лгать». Интересно, что «невозможность» объясняется тем, что Достоевский далее приравнивает европейский город (Берлин) к российскому (Санкт-Петербург), тем самым показывая, что и у нас так же: то же разделение власть имеющих и народ, то же неравенство. То есть понятие «ложь» писатель использует в противоположном значении, вводится прием антифразиса.
Для введения читателя в лабиринт используется традиционный сказочный зачин: «Сказка – ложь, да в ней намёк! Добрым молодцам урок!». Достоевский показывает в следующих главах истину и ведет к ней читателя: «…ведь я не всё только ездил и смотрел с птичьего полета (с птичьего полета не значит свысока. Это архитектурный термин, вы знаете). Я целый месяц без восьми дней, употребленных в Лондоне, в Париже прожил. Ну вот я вам и напишу что-нибудь по поводу Парижа, потому что его все-таки лучше разглядел, чем собор св. Павла или дрезденских дам. Ну, начинаю». Писатель настраивает читателя на игровой лад. Он уже выше иронически создал собственный портрет – неопытного путешественника – и призывает читателя отнестись к его рассказу со снисхождением. Как будто ставит своего читателя выше себя, изображая его более знающим и опытным. На самом деле сам писатель направляет ход его мыслей. Удерживать же внимание читателя позволяет такая, например, ироническая конструкция: «– А! – восклицаю я, – так вам надобно простой болтовни, легких очерков, личных впечатлений, схваченных на лету. На это согласен и тотчас же справлюсь с записной моей книжкой». Здесь нарисован портрет читателя иронически: всезнающего и разбирающегося лучше самого автора, который подчиняется воле своего «умного» читателя. Он буквально говорит читателю: «Я сделаю так, как вы желаете».
Языковая игра выявляется на уровне лексики, автор прибегает к интонации и лексике прислуги, опускает себя на уровень лакея: «Что надобно, то он принесёт». Показателен следующий пример: «Что я вам напишу? что расскажу нового, еще неизвестного, нерассказанного? Кому из всех нас, русских (то есть читающих хоть журналы) Европа не известна вдвое лучше, чем Россия? Вдвое я здесь поставил из учтивости, а наверное, в десять раз». В этом отрывке Достоевский обращает внимание на тот ключевой порок общества, который хочет «излечить». Он говорит о том, что читатель знает и любит Европу лучше и больше, чем свою Родину. Опять же читатель теперь уверен, что он намного лучше разбирается в том, о чем пишет неопытный писатель, который для читателя не смог толком ничего разглядеть. Иронически писатель выстраивает ряд восклицаний, уверяя читателя в большей осведомленности. Читатель, по идее, сейчас думает: «Да, действительно, я отлично знаю Европу, ну и что же будет для меня ново?». Ирония в том, что действительно автор выше читателя, но для читателя в «Заметках…» он ниже, готов писать то, что нравится его читателю. И сознание читателя остановлено в этой точке. Он готов к сказке, теперь он становится уязвим для авторского воздействия.
Далее для ведения читательского сознания по созданному игровому лабиринту включаются принципы интертекстуальности и пародийности. Смысловое ядро игрового лабиринта – противопоставление жизни народа и жизни буржуазного общества. При помощи интертекстуальных библейских включений Достоевский изображает народ. Изображение народа сопровождают мотивы тяжкого труда, власти высшего и несчастной жизни. Возникает образ муравейника: «хоть как-нибудь составить общину и устроиться в одном муравейнике; хоть в муравейник обратиться, да только устроиться, не поедая друг друга – не то обращение в антропофаги!». Анафорическое начало «хоть» – уступительное придаточное – актуализирует мотив жизни народа в тяжком труде, бедности, угнетении. «Хоть» – уступка нормальной жизни, отказ от ценности человеческой личности. Устройство жизни писатель сравнивает с жизнью муравьев, говоря о том, что жизнь человека опущена до такого уровня, что отдельный человек уже не является ценностью, а важна только основная функция муравьев-трудяг: совместная работа. Даже «воздух» в городе пропитан «каменным углем» – здесь повсюду использование человека в качестве муравья. Он гиперболизирует их жизнь настолько, что снижает до возможности поедания друг друга.
Мотивы безликости актуализируются в метафорах «толпа – море». «Текущие миллионы» – эпитет наводит на идею несвободы, обреченности народа. Достоевский видит в этом «какую-то библейскую картину, что-то о Вавилоне, какое-то пророчество из Апокалипсиса, в очию совершающееся». Библейский интертекст и сравнение с морем указывают на то, что тема стоит в ряду вечных тем, актуальных и сегодня. Он использует синекдоху, увеличивая тем самым безличность народа: «Толпа не умещается на тротуарах и заливает всю улицу. Всё это жаждет добычи и бросается с бесстыдным цинизмом на первого встречного. Тут и блестящие дорогие одежды и почти лохмотья, и резкое различие лет, всё вместе». В толпе не лица, а вещи. Рисуя образ муравей-человек, он акцентирует внимание на том, что есть кто-то высший «гордый дух», кто именно так относится к человеку: принижает его личность и использует труд на благо себе. Возникает мотив «личного» начала и его отрицательного влияния на общество.
Объектами пародийности в тексте становится образ буржуа. Те понятия, которые априори всегда должны служить положительной характеристикой, в буржуазном обществе испорчены и снижены. Пародийность проявляется в изображении поступков и чувств буржуа. Буржуазное общество полностью лишено человеческого лица. Сделан акцент на испорченности всех естественных человеческих чувств. Показателен следующий пример: «Но молодой человек самой счастливой наружности и с неизъяснимейшим благородством в душе, при виде которого вы готовы себя признать даже подлецом (потому что уж до такой степени он благороден!)». Ф.М. Достоевский высмеивает коммивояжера, показывая, что «самая счастливая наружность» – это та внешность, которая ценится в обществе. Этому человеку повезло обладать такой внешностью, которая может ему принести признательность людей, и в том числе доход покупателей. Это отвратительная «приятность», от которой нормальному человеку невольно становится не по себе. Возникает гоголевский мотив – «приятной во всех отношениях» дамы, любезность которой доведена до абсурда. И сам автор готов «признать себя подлецом», когда к нему обращается вся «любезность» и «приятность» продавца. Возникает гиперболизация, доведенная до абсолюта. «До такой степени», «неизъяснимейшим» – абсолютизация благородства, а именно его противоестественности.
Таким образом, получается, на первый план у буржуа выходит всё внешнее, внешнее производимое впечатление. А внутри – полная искаженность естественных моральных принципов либо отсутствие их. Так, например, «Сесиль кряхтит от любви в продолжение пяти актов». Писатель ставит рядом высокое понятие «любовь» и глагол «кряхтит», то есть действие, которое совершают люди либо при болезни, либо в глубокой старости. Поэтому образ героини создан с иронией. Ирония должна работать на читательское бессознательное: высокое чувство опущено и изуродовано в буржуазном обществе.
Показателен также образ театра, созданный Ф.М. Достоевским. В 5-й главе он показывает только декорации, а именно людей: «Я видел в Лондоне еще одну подобную же этой массу, которую тоже нигде не увидите в таком размере, как в Лондоне. Тоже декорация в своем роде»; «– Так, – отвечаю я, – положим, что я был увлечен декорацией, это всё так. Но если бы вы видели, как горд тот могучий дух, который создал эту колоссальную декорацию, и как гордо убежден этот дух в своей победе и в своем торжестве, то вы бы содрогнулись за его гордыню, упорство и слепоту, содрогнулись бы и за тех, над кем носится и царит этот гордый дух». Писатель использует метонимию для создания языковой игры. Вместо буржуа называет его свойство – «гордый дух». Метафора театра продолжается в 7-й, завершающей главе. «Буржуа особенно любит водевиль, но еще более любит мелодраму». Здесь, конечно, сказано о жанре спектакля, который буржуа по натуре предпочитают. Но дальше метафора «театр» уже работает на другом уровне. «Он прям, прост…, но он добр, честен, великодушен и неизъяснимо благороден в том акте, в котором он должен страдать от подозрения, что мабишь ему неверна». Жизни самих буржуа Достоевский изображает как глупую мелодраму.
Итак, Ф.М. Достоевский вводит своего читателя-дворянина в игровой лабиринт при помощи сказочного зачина, а в самой «сказке» изображает ключевые антитезы: «труд народа – развлечения буржуа», «декорации – театр», «обезличенная толпа – гордый управляющей ею дух». Антитеза в изображении жизни буржуа и народа – ядерный элемент игрового лабиринта. Именно ее развертывание должно, по идее писателя, воздействовать на бессознательное читателей.
В статье мы показали, как работают принципы игрового лабиринта, интертекстуальности, пародийности. Поэтому можно считать оправданным употребление термина «игровой текст» к «Зимним запискам о летних впечатлениях».
Linguistic features of F.M. Dostoevsky's «Winter Notes on Summer Impressions»
Erlikh M.A.
bachelor of 4 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Zakharova Maria Valentinovna
Associate Professor of the Department of the Russian Language and Methods of Teaching Philological Disciplines of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor
Annotation. The purpose of this article is to consider linguistic techniques and means of their implementation, contributing to the implementation of the ideas of F.M. Dostoevsky. «Winter notes on summer impressions» can be called «game text». As the basic principles of the «game text» are considered: intertextuality, parody, the principle of the game labyrinth. They are designed to unconsciously influence the reader.
Keywords: language consciousness, language play, F.M. Dostoevsky.
- Большая советская энциклопедия: В 30 т. 3-е изд. / Гл. ред. А.М. Прохоров. М.: Сов. энциклопедия, 1969-1978.
- Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 4 т. СПб.: В Тип. Ф. Стелловского, 1865-1870. Т. 27: 256 с.
- Захарова М.В. Языковая игра в художественных текстах XIX века // Вестник МГПУ. 2011. №2 (7). С. 15-20.
- Захарова М.В. Типология игровых текстов в современном русском языке // Вестник LEU. №6 (1). Вильнюс, 2014. С. 341-349.
- Захарова М.В. Современный иронический афоризм как игровой текст // Филологический сборник: в честь юбилея профессора Л.И. Осиповой / Сост. и отв. ред. Т.В. Белошапкова. М.: МГПУ, 2015. С. 64-75
- Кокорев А. и Р.К. Литературная энциклопедия. (дата обращения: 28.03.2020).
- Пефтиев В.И. Ф.М. Достоевский как публицист // Ярославский педагогический вестник. 2017. № 3. С. 293-300.
- Савицкий В.А. Игровая технология в современных средствах массовой коммуникации // Медиаскоп: электронный научный журнал Факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. 2010. Вып. 2. (дата обращения: 29.03.2020).
- The Great Soviet Encyclopedia. Volume 1-30. 3rd ed. / Chap. ed. A.M. Prokhorov. M.: Owls. Encyclopedia, 1969-1978.
- Dostoevsky F.M. Complete works. In 4 t. SPb.: V Type. F. Stellovsky, 1865-1870. T. 2: 256 pages.
- Zakharova M.V. Language Play in Fiction Texts of the XIXth Century // Vestnik MCU. №2 (7). М. 2011. Page: 15-20.
- Zakharova M.V. Typology of game texts in modern Russian language // Vestnik LEU. Volume ⅤⅠ (1). Part 1. Vilnius. 2014. Page: 341-349.
- Zakharova M.V. Modern ironic aphorism as game text // Philological collection: in honor of the anniversary of Professor L.I. Osipova / Compiled and responsible editor T.V. Beloshapkova. M.: MCU, 2015. Page 64-75.
- Kokorev A. and R.K. Literary Encyclopedia. (date of the address: 28.03.2020).
- Peftiev V.I. F.M. Dostoevsky as a publicist // Yaroslavl Pedagogical Bulletin. 2017 No. 3. Page 293-300.
- Savitsky V.A. Game technology in modern media of communication // Mediascope: electronic scientific journal of the Faculty of Journalism of Moscow State University M.V. Lomonosov. 2010. Issue. 2.(date of the address: 29.03.2020).