Аннотация. В статье рассмотрены параметры московского текста, характерные для книги В.А. Гиляровского «Москва и москвичи». В частности, они проявляются в бытовизме и этнографизме изображенных картин московской жизни, а также в городских деталях и социальных характеристиках.
Ключевые слова: Гиляровский, московский текст, деталь, бытовизм, этнографизм.
Биография Москвы многогранна – этот город впитал все, чем жила страна на протяжении веков. Вместе с народом город переживал ключевые события в истории страны, поэтому неудивительно, что судьба Москвы нашла отражение в произведениях русских писателей разных эпох.
Исследователи-литературоведы неоднократно обращались к анализу московского текста: например, работы О.С. Шуруповой («Московский текст русской литературы и его герои», «Цветовая гамма петербургского и московского текстов»), О.А. Павловой («Хронотоп «Московских повестей» А.В. Чаянова и городской миф»). Локальный текст представлен в литературе собранием таких произведений, для сюжета которых значимым оказывается изображение места действия. Читатель знакомится не только с созданной автором художественной реальностью, но и с действительной, исторической жизнью москвичей, а, следовательно, и Москвы. Город, таким образом, становится героем произведения, с особенностями характера, с присущими ему качествами.
Понятие «московский текст» появилось вослед «петербургскому тексту», введенному в научный оборот филологом В.Н. Топоровым: в Москве «живется удобно, уютно, свободно («по своей воле»), надежно (с опорой на семью, род, традицию), а в Петербурге – не по своей воле и безопорно» [5: с. 373]. Московский текст представляет собой совокупность образов, мотивов и сюжетов, связанных c Москвой (это городские мифы, особенности быта москвичей и т.д.). Исследователь О.В. Шурупова указывает, что в московском тексте «Москва предстает в большинстве посвященных ей произведений как благодатный город-дева, в котором битва между добром и злом вновь и вновь завершается победой добра» [7: с. 102]. Книга «Москва и москвичи» выпадает из списка таких произведений, поскольку в ней не присутствуют эти мотивы. По словам исследователя творчества В.А. Гиляровского Г.К. Ольхового, произведение «Москва и москвичи» «содержит <…> фактический, документальный материал, характеризующий эпоху конца XIX – первой трети ХХ века» [3: с. 124]: автор запечатлевает в очерках картины быта бедных людей, грязь и жульничество на рынках, преступность некоторых районов столицы и т.д. Материал книги показывает образ жизни москвичей, выявляет ключевые черты, присущие только им, что является одной из особенностей московского текста. К таковым мы отнесли следующие аспекты московского текста: бытовизм, этнографизм, городские детали и социальные характеристики.
Деталь – это значимая подробность изображенного мира персонажей, их облика и внутренней жизни. Поскольку в истинно художественном литературном произведении ничего не значимого, по существу, нет, то почти каждое неслужебное слово литературного текста является обозначением некоторой детали, статусом которой обладают не только зрительно представимые подробности, но и семантические «кванты» невещественного свойства [4: с. 54]. При помощи деталей автор в художественном тексте может точнее раскрыть характер персонажа, дать его портрет, описать пейзаж или интерьер.
Примерно в 40-х гг. XIX в. писатели-беллетристы все чаще детализируют предметы интерьера, вещи и прочее. Связано это было с потребностями реализма, развивавшегося и диктовавшего некие правила. Пишущие равнялись на Н.В. Гоголя, на его поэму «Мертвые души». Гоголевские детали прятались в обыденности. К примеру, о гостинице, в которой в самом начале поэмы остановился главный герой, помещик и коллежский советник Чичиков, говорится, что она «такая, как бывают гостиницы в губернских городах». Н.В. Гоголь перечисляет приметы гостиницы, свойственные только ей, и придает им значение достопримечательностей: «…в окне помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом таким же красным, как самовар» [2: с. 115].
В «Москве и москвичах» примеры детализации можно найти в главе «Хитровка». О Хитровом рынке Гиляровский пишет, что это место, как и Лондон в Европе, представлялось ему самым туманным местом в Москве. Но, в отличие от английской столицы, Хитровка была «шевелящейся гнилой ямой» [1: с. 17]. Особый колорит этому рынку придают описания еды, а также грязи и неухоженности рынка и его обитателей.
«Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость» [1: с. 17].
В главе «Дворцы, купцы и ляпинцы» Гиляровский описывает «Ляпинку» на Большой Дмитровке, бесплатное общежитие для студентов и учеников Училища живописи. Многие студенты ляпинцам завидовали – от желающих попасть в «Ляпинку» отбоя не было, попадали туда только счастливцы.
«Внизу была столовая, где подавался за пятнадцать копеек в два блюда мясной обед – щи и каша, бесплатно раз в день давали только чай с хлебом. Эта столовая была клубом, где и «крамольные» речи говорились, и песни пелись…» [1: с. 143].
Детальное изображение неухоженного, но оживленного быта показано и в главе «Чрево Москвы». «Чревом» столицы считался Охотный ряд, потому что на его рынках жизнь била ключом, туда стекались торговцы и покупатели из разных слоев общества.
«Из подвалов пахло тухлятиной, а товар лежал на полках первосортный. <…> Но и тех и других [покупателей] продавцы в лавках и продавцы на улицах одинаково обвешивают и обсчитывают, не отличая бедного от богатого, – это был старый обычай охотнорядских торговцев, неопровержимо уверенных – «не обманешь – не продашь» [1: с. 184].
Таким образом, мы видим, что с помощью детализации Гиляровский описывает быт москвичей и те места, которые они посещали, поскольку это характеризует эпоху того времени.
К элементам бытовизма можно отнести описание ночлежек и домов для сдачи, а также бань, поскольку в Москве того времени в подобных заведениях всегда было многолюдно: в них ютилось до десяти тысяч человек. В главе «Хитровка» автор приводит описание типичной ночлежки.
«Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть «нумер», где люди ночевали без всякой подстилки…» [1: с. 18].
Еще одна глава, из которой можно понять, как и где жили небогатые люди в Москве, – «Олсуфьевская крепость». В большом доме домовладельца Олсуфьева собиралось полторы тысячи человек. Жили они за вечно запертыми воротами, потому и носил этот дом такое название – «Олсуфьевская крепость».
«И ничего не видно и не слышно с улицы за большим двором, а ворота заперты, только в калитку иногда ныряли квартиранты, которые почище одеты. Остальные вечно томились в крепости» [1: с. 420].
В главе «Бани» описывается единственное место, которого не миновал ни один москвич – без торговых бань не могли жить ни богатые, ни бедные.
«Богатые и вообще люди со средствами шли в «дворянское» отделение. Рабочие и беднота – в “простонародные” за пятак. <…> А к мраморным ваннам не сразу привыкли москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть в раздевальной, и в своей компании «языком почесать» [1: с. 335].
В приведенных выше отрывках автор описывает общий уклад жизни, коим жило достаточно много горожан. Приводит он и описание частной жизни: например, «сухаревского губернатора», знаменитого сыщика Смолина, который знал Сухаревский рынок как свои пять пальцев. Описание его быта можно найти в главе «Сухаревка».
«Десятки лет жил он на 1-й Мещанской в собственном двухэтажном домике вдвоем со старухой-прислугой. И еще, кроме мух и тараканов, было только одно живое существо в его квартире – это состарившаяся с ним вместе большущая черепаха» [1: с. 58].
Благодаря элементам бытовизма Гиляровский создает подробную картину быта москвичей, описывая их дома и места, куда ходили горожане (бани, кабаки, рынки и т.д.).
Термин «этнографизм» подразумевает изображение традиционных форм народного быта, обычаев и обрядов. В «Москве и москвичах» к таковым можно отнести забавы и игры, которым предавались горожане, а также торговлю, форма которой была привычной для москвичей.
В главе «Сухаревка» описывается торговый быт, возникший подле Сухаревой башни. Торговцы славились своим лозунгом: «На грош пятаков!» – товары покупались ими за бесценок и дешево продавались.
«Сюда в старину москвичи ходили разыскивать украденные у них вещи, и не безуспешно, потому что исстари Сухаревка была местом сбыта краденого. Покупатель необходимого являлся сюда с последним рублем, зная, что здесь можно дешево купить, и в большинстве случаев его надували» [1: с. 54].
В главе «Лубянка» показано старинное представление, служившее развлечением крепостным еще во времена крепостного права – игрище о барине. В его основе лежит пьеска-сценка с произвольным количеством эпизодов; герои в ней представлены противоположными по социальному статусу людьми (хозяин и работник, помещик и мужик). «Низкий» по уровню жизни персонаж обычно находчив и ироничен, поэтому высмеивает «барина-недотепу» [6: с. 275].
В главе «На трубе» автор описывает досуг посетителей разгульного трактира «Крым», что находился на углу между Цветным бульваром и Грачевкой (позже там построили ресторан «Эрмитаж»). Посетители заведения играли с шулерами в ремешок и наперсток.
«И здесь в эти примитивные игры проигрывают все, что есть: и деньги, и награбленные вещи, и пальто, еще тепленькое, только что снятое с кого-нибудь на Цветном бульваре. Всем делом орудуют буфетчик и два здоровенных вышибалы – они же и скупщики краденого» [1: с. 170].
Там же описывается еще одна традиционная игра, которая проводилась в другой парадной половине – «Треисподней». Приезжали туда заслуженные «болдохи», «иваны» и «волки» (так называли уважаемых бандитов).
«Здесь грачевские шулера метали банк – единственная игра, признаваемая «иванами» и «болдохами», в которую они проигрывали свою добычу, иногда исчисляемую тысячами» [1: с. 171].
Этнографические сцены в книге «Москва и москвичи» позволяют читателю погрузиться в атмосферу Москвы того времени, увидеть традиционные обычаи горожан и их досуг.
Социологическая направленность художественного текста означает, что он, во-первых, связан с определенной эпохой, устройством общества, и, во-вторых, выполняет социальные функции. К таким функциям относятся фиксирование и сохранение во времени результатов творчества, распространение в обществе актуальной информации и ценностная ориентация подобных текстов.
Книга «Москва и москвичи» связана с определенным временем развития города и становлением общественного строя. Летописец быта и нравов, Гиляровский, которого принимали в любом трактире и в любом уважаемом месте, сумел сохранить и донести в первозданном виде все характерные истории о Москве. Знал он столицу блестяще и всесторонне, поэтому и книга его получилась объемной и информативной.
Выход в свет книги В.А. Гиляровского – немаловажное событие: она не только расширяет знания о прошлом Москвы и ее жителях, но и служит исторически важным пособием для будущих поколений. Нельзя понять нынешнюю Москву, не зная ее той, какой она была раньше. И с этой задачей Гиляровский справился блестяще.
Город как текст – это особое направление в изучении художественного произведения. При каждом подходе к городу-тексту возникают все новые грани, связанные с поколенческой рецепцией исследователей, удаленных от времени написания книги. В книге Гиляровского «Москва и москвичи» образ Москвы и ее жителей отражает перемены, происходящие в стране, дает представление о социокультурной жизни москвичей в определенный период (рубеж XIX и XX веков).
«Moscow text» in the book V.A. Gilyarovsky «Moscow and Muscovites»
Vasilieva Y.A.,
bachelor 5 year of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Shafranskaya Eleanora Fedorovna,
Professor, Department of Russian Literature, Institute of Humanities of the Moscow City University, Doctor of Philology, Associate Professor
Annotation. The article is aimed at outlining the parameters of the Moscow text, characteristic of the book of V.A. Gilyarovsky «Moscow and Muscovites». In particular, they are manifested in everyday life and ethnography of the depicted paintings of Moscow life, as well as in urban details and social characteristics.
Keywords: Gilyarovsky, Moscow text, detail, everyday life, ethnography.
- Гиляровский В.А. Москва и москвичи. СПб.: Азбука-Аттикус, 2016. 448 с.
- Гоголь Н.В. Мертвые души: Поэма // Н.В. Гоголь. Собр. соч.: В 7 т. Т. 5. М.: Худож. литер., 1978. 526 с.
- Ольховой Г.К. Владимир Гиляровский – фольклорист. Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Сер.: Гуманитарные и социальные науки. 2017. № 1. С. 124-130.
- Тамарченко Н.Д. Повествование // Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий. М.: Изд-во Кулагиной, 2008. 359 с.
- Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» // В.Н. Топоров. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. Прогресс-Культура, 1995. 621 с.
- Шафранская, Э.Ф. Устное народное творчество: Учебное пособие для студ. высших педагогических учебных заведений. М.: Академия, 2008. 352 с.
- Шурупова О.С. Московский текст русской литературы и его герои // Русская речь. 2011. № 1. С. 97-102.
- Gilyarovsky V.A. Moscow and Muscovites. St. Petersburg: ABC-Atticus, 2016. 448 pages.
- Gogol N.V. Dead souls: Poem // N.V. Gogol. Collection of essays: In 7 volumes. Volume 5. M.: Imaginative literature, 1978. 526 pages.
- Olkhovoi G.K. Vladimir Gilyarovsky is a folklorist // Bulletin of the Northern (Arctic) Federal University. Series: Humanities and social sciences. 2017. No. 1. Page 124-130.
- Tamarchenko N.D. Narration // Poetics: Dictionary of relevant terms and concepts. M.: Publishing house Kulagina, 2008. 359 pages.
- Toporov V.N. Petersburg and the Petersburg Text of Russian Literature // V.N. Toporov. Myth. Ritual. Symbol. Image: Mythopoetic research studies: Favorites. M.: Progress-Culture, 1995. 621 pages.
- Shafranskaya E.F. Folklore: Textbook for students of higher educational institutions. M.: The academy, 2008. 352 pages.
- Shurupova O.S. The Moscow text of Russian literature and its heroes // Russian speech. 2011. No. 1. Page 97-102.