Аннотация. В статье рассматривается вопрос о роли народных песен в романе А.М. Шолохова «Тихий Дон», выявляется связь использованных Шолоховым текстов с укладом жизни казачьего мира.
Ключевые слова: фольклор, народные песни, казачий быт.
Казачий мир в эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон» невозможно представить без песен казаков. Для того чтобы понять, насколько писатель точно и глубоко воспроизводит мир казаков, их традиционный быт и культуру, каким образом он это делает, необходимо по возможности провести сравнительный анализ песен, включенных в текст романа, с вариантами, существующими в устной традиции. Предстоит выявить, имеет ли место прямая цитация фольклорных источников, трансформирует ли их автор или создает собственные песенные тексты в форме фольклорной стилизации. Также нас интересует создаваемый писателем контекст исполнения: кто из героев их поет, с какой целью, каким образом. Интересно было бы установить, знаком ли автор был в действительности с исполнителями казачьего фольклора, слышал ли его в устном бытовании или изучал по печатным сборникам.
Уже в начале романа Шолохов в качестве эпиграфа выбрал фрагмент старинной казачьей песни:
Не сохами-то славная землюшка наша распахана…
Распахана наша землюшка лошадиными копытами,
А засеяна славная землюшка казацкими головами,
Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами,
Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,
Наполнена волна в тихом Дону отцовскими,
материнскими слезами [8].
Из эпиграфа читателю понятно, что в произведении будет передан контраст жизни казаков: землюшка распахана / землюшка засыпана казацкими головами. Эта песня целиком встречается в сборнике А.М. Савельева «Сборник донских народных песен» (1866) [6]. Конечно, Шолохов мог быть знаком с этим изданием.
То, что писатель не только слышал в устном бытовании, но был знатоком казацкого песенного творчества, подтверждает тот факт, что он создал в станице Вёшенской в 1930-е годы казачий хор. Шолохов при встрече с руководителем ансамбля песни и пляски донских казаков Анатолием Квасовым называл казачьи песни жемчужиной и укорил руководителя за то, что он держит своих певцов на «голодном пайке», мало подбрасывая в их репертуар истинно казачьих песен [4].
В первой книге романа Дарья в качестве колыбельной песни поет прибаутку кумулятивной, вопросно-ответной структуры. Автор не искажает традицию: под колыбельные песни мамы, бабушки и няни нередко «приспосабливали» другие поэтические тексты, и даже не только детские, но и взрослые. Григорий сквозь сон вслушивается. В безобидном и бесхитростном, казалось бы, тексте детского фольклора рисуется трагичная, но неотъемлемая часть жизни казака – война. Автор умело выбрал вариант фольклорной прибаутки. Он не только раскрывает образы Дарьи и Григория, воспроизводит традиционный уклад жизни, но и имеет символическое значение – ее финал предопределяет последующие трагические события:
- Колода-дуда,
Иде ж ты была?
– Коней стерегла.
– Чего выстерегла?
– Коня с седлом,
С золотым махром…
– А иде ж твой конь?
– За воротами стоит.
– А иде ж ворота?
– Вода унесла…
– А иде ж вода?
– Гуси выпили.
– А иде ж гуси?
– В камыш ушли.
– А иде ж камыш?
– Девки выкосили.
– А иде ж девки?
– Девки замуж ушли.
– А иде ж казаки?
– На войну пошли… [8].
Мотив гибели на службе / на войне мужчин, за которых только что вышли замуж «девки», употребление самого слова «война» есть далеко не во всех устных вариантах данной прибаутки, а в тех, где есть, не всегда находятся в финальной (самой сильной) позиции текста. Ср. близкие варианты: «– Где мужья? / – Померли. / – Где их души? / – На небе. / – Где небо? / – У Бога»; «– А где девки? / – Замуж выскакали. / – А где их мужья? / – Убиты из ружья» [2, c.114; 116].
В данном случае фольклорные факты находятся исключительно в поле героя, фольклор является знаком идентичности персонажа – так, через образ Дарьи здесь показан образ женщины-казачки, казачьей матери. Женщиной закладывались воинские качества в казака даже не с младенчества, а с его ритуального зачатия (см. об этом подробнее [1, с. 135]).
Данный вариант прибаутки зафиксирован в сборнике уральских казачьих песен [3, с. 267], который составил и издал Н.Г. Мякушин в 1890 г. Снова отметим, что писатель вполне мог быть знаком с этим изданием.
По-разному поют герои романа. Хотя в народном хоровом пении все голоса самостоятельны, не связанные чередованием аккордов, все они принимают одинаковое участие в целом, нет и четкого деления голосов на партии, в казачьих песнях, с которыми мы встречаемся в романе, автор выделяет звучание определенных голосовых партий, вырисовывает общую структуру казачьего хора. Это определенно свидетельствует о его музыкальном профессионализме, тонком музыкальном слухе, и, конечно, каждая эта партия раскрывает душевное состояние, характер героев.
Показательна в этом отношении казачья песня, сопровождающая казаков в лагерь:
«Степан (баритон) откидывает голову, – прокашлявшись, заводит низким звучным голосом:
Эх, ты зоренька-зарница,
Рано на небе взошла...
Томилин (тенор) по-бабьи прикладывает к щеке ладонь, подхватывает тонким, стенящим подголоском. Улыбаясь, заправив в рот усину, смотрит Петро, как у грудастого батарейца синеют от усилия узелки жил на висках.
Молодая – вот она бабенка
Поздно по воду пошла...
Степан переводит на Петра улыбающийся взгляд выпученных глаз и Петро, вытянув изо рта усину, присоединяет голос... [Степан], закрыв глаза, – потное лицо в тени, – ласково ведет песню, то снижая голос до шепота, то вскидывая до металлического звона:
Ты позволь, позволь, бабенка,
Коня в речке напоить...
И снова колокольно-набатным гудом давит Христоня [бас] голоса. Вливаются в песню голоса и с соседних бричек... Степан во весь рост стоит на бричке, одной рукой держится за брезентовый верх будки, другой коротко взмахивает, сыплет мельчайшей, подмывающей скороговоркой:
Не садися возле меня,
Не садися возле меня,
Люди скажут – любишь меня,
Любишь меня,
Ходишь ко мне,
А я роду не простого...
Десятки грубых голосов хватают на лету, ухают, стелют на придорожную пыль:
А я роду не простого
Не простого, –
Воровского,
Воровского, –
Не простого,
Люблю сына князевского...» [8].
Народные песни, исторические и бытовые, строевые и обрядовые, сопутствуя жизни шолоховских героев, объясняют ее и сами объясняются романом [7, с. 5]. И обращаясь к явлениям традиционной культуры, как пишет Б.Н. Проценко, Шолохов демонстрирует не только знание текстов, обрядов, верований, но и понимание глубинных сущностных особенностей духовной культуры донских казаков, донского казачества [5, с. 133].
Как нам представляется, большинство казачьих народных песен Шолохов не изменяя или почти не изменяя цитировал в тексте романа, таким образом осуществляя интеграцию фольклора в литературное пространство. С помощью фольклора реальность конструируется. Причем первичным здесь оказывается социальный код, социальная типология реальности. Социальное определение «казачья» песня здесь значимее, чем «народная». Песни в тексте являются ключами к реальности, к самому этому времени, ко всем перипетиям, которые переживала Россия в это переломное время. А писатель отстранен, он не вторгается, он медиатор, посредник между культурной фольклорной традицией и читателем, он с помощью фольклора фиксирует жизнь как она есть, поэтому тексты фольклорных песен в «Тихом Доне» бережно сохранены автором.
Folklore songs and threir performers in the epic novel M.A. Sholokhov «Tikhiyi don»
U.V. Safonova
undergraduate 1 courses, The Moscow City University, Moscow
Annotation. The article deals with the role of folk songs in M.А. Sholokhov's novel «Tikhij Don», reveals the connection of the texts used by Sholokhov with the way of life of the Cossack world.
Keywords: folklore, folk songs, Cossack life.
- Власкина Т.Ю. Домашний мир на сломе эпох. Очерки традиционной культуры донских казаков. Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2011. 432 с.
- Детский фольклор / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. М.Ю. Новицкой, И.Н. Райковой. М.: Русская книга, 2002. 560 с., 12 л. ил. (Б-ка русского фольклора; Т. 13).
- Мякушин Н.Г. Сборник уральских казачьих песен. СПб: Типография M.M. Стасюлевича, 1890. 267 с.
- Песни «Тихого дона» / Независимая народная газета «Советская Россия». URL: http://www.sovross.ru/articles/468/7689 (дата обращения: 13.03.2019).
- Проценко Б.Н. Духовная культура донских казаков. Ростов н/Д: Фениксак, 2010. 283 с.
- Савельев А.М. Сборник донских народных песен. СПб.: Изд-во Донск. Войск. Стат. Ком.,1866. 268 с.
- Тумилевич Т.И. Донская народная песня в романе «Тихий Дон». М: Наука, 1990. С. 5-9.
- Шолохов М.А. Тихий Дон. URL: http://lib.ru/PROZA/SHOLOHOW/tihijdon12.txt (дата обращения: 13.03.2019).
- Vlaskina T.Yu. Domashnij mir na slome epoh. Ocherki tradicionnoj kul'tury donskih kazakov. Rostov n/D: Izd-vo YuNC RAN, 2011. 432 pages.
- Detskij fol'klor / Sost., vstup. st., podgot. tekstov i komment. M.Yu. Novickoj, I.N. Rajkovoj. M.: Russkaya kniga, 2002. 560 pages, 12 l. il. (B-ka russkogo fol'klora; T. 13).
- Myakushin N.G. Sbornik ural'skih kazach'ih pesen. SPb: Tipografiya M.M. Stasyulevicha, 1890. 267 pages.
- Pesni «Tihogo dona» / Nezavisimaya narodnaya gazeta «Sovetskaya Rossiya» URL: http://www.sovross.ru/articles/468/7689 (date of the address: 13.03.2019).
- Procenko B.N. Duhovnaya kul'tura donskih kazakov. Rostov n/D: Feniks, 2010. 283 pages.
- Savel'ev A.M. Sbornik donskih narodnyh pesen. SPb.: Izd-vo Donsk. Vojsk. Stat. Kom.,1866. 268 pages.
- Tumilevich T.I. Donskaya narodnaya pesnya v romane “Tikhij Don”. M: Nauka, 1990. Page 5-9.
- Sholohov M.A. Tikhij Don. URL: http://lib.ru/PROZA/SHOLOHOW/tihijdon12.txt (date of the address: 13.03.2019).