Аннотация. В данной статье проводится анализ повести Ши Тэшена «Записки из загробного мира» на наличие языковых механизмов выражения эмотивности. Целью исследования является выявление и систематизирование языковых механизмов создания эмотивности художественного нарратива, установление взаимосвязи между стилистическими приемами и их эмоциональным действием на читателя. Анализируются ключевые концепции, взаимодействие эмоционального и когнитивного компонентов художественного нарратива. Результатом исследования выступает определение способа взаимодействия языковых средств, а также уровней языковой системы, включающие в себя: лексико-семантический, синтаксический и композиционные уровни.
Ключевые слова: эмотивность, Ши Тэшен, повесть «Записки из загробного мира», китайский художественный дискурс, идиостиля.
В современной лингвистике особый интерес представляет изучение эмотивной составляющей языка как важнейшего элемента коммуникации. Способность языковых единиц выражать эмоциональное состояние и переживания, играет ключевую роль не только в процессах межличностного взаимодействия, но и в художественных текстах, демонстрирующих отличительные особенности авторского стиля. Значимость исследований в данной области обусловлена антропоцентрической парадигмой современной науки, акцентирующей роль человеческого фактора в языке [2, c. 117]. Развитие эмотивности непосредственно раскрывает влияние когнитивного аспекта в художественном дискурсе и культурную специфику, помогающую погрузиться в атмосферу другой языковой картины.
Целью данного исследования является выявление коннотативно окрашенной лексики на примере произведения Ши Тэшена «Записки из загробного мира» (史铁生 «死国幻记», 1985). В представленном художественном нарративе находят отражение особенности китайской культуры, эмоциональный вектор главного героя и отдельно взятых персонажей, воздействующий на читателя посредством описания состояний действующих лиц.
Изучение эмоций, как единиц языка, способных отражать внутренний мир человека сформировалось в рамках антропоцентрического подхода, который сместил фокус исследований с формальной структуры языка на его способность выражать субъективный опыт, эмоции и культурно обусловленные модели восприятия мира. Особое значение в этом контексте приобрели исследования эмотивной лексики, междометий, интонационных моделей, а также метафорических образных средств выражения эмоций, которые стали рассматриваться как культурные маркеры, отражающие специфику национального восприятия.
С начала XIX в. появляются предпосылки изучения эмоций, как определенных мозговых процессов [3, c. 1006], данное направление получило развитие и благодаря деятельности такие исследователей как Л.С. Выготский, рассматривающий проблемы единства аффекта, интеллекта и речи [1, с. 14]. Согласно теории Ч. Стивенсона, значение знака определяется его способностью вызывать определенные психологические реакции у интерпретаторов. Ч. Стивенсон подчеркивает сосуществование эмоционального и описательного компонента, т.к. эмотивность не существует в «чистом виде», а постоянно взаимодействует с когнитивными структурами [6, с. 315].
Окончательно выделить эмотивность, в отдельную лингвистическую категорию удалось В.И. Шаховскому, который систематизировал эмотивы, предложил их методы анализа и сформировал определение эмотивности как лингвистической категории, обладающей имманентным свойством языка выражать психологические состояния и переживания человека через особые единицы языка и речи [4, с. 5]. Затрагивая раздел эмотивной семантики, анализ исследователя позволяет выявить три семантических статуса эмотивности (денотативной, факультативной, потенциальной) [4, с. 5]. В художественном тексте, согласно В.И. Шаховскому, «целью речевой деятельности людей в абсолютном большинстве случаев является эмоциональный контакт или аффектация чувств» [4, с. 15].
Таким образом, эволюция изучения эмотивности в лингвистике прошла путь через сознание психофизиологического единства речи и эмотива (Л.С. Выготский) и системного эмоционального значения как неотъемлемого компонента коммуникации (Ч. Стивенсон) к концептуальному оформлению эмотивности как лингвистической категории (В.И. Шаховский). Результаты исследований позволяют рассмотреть эмоции как комплексное явление, объединяющее когнитивные, культурные и нейробиологические аспекты речевой деятельности.
Любой художественный текст выступает источником эмотивных компонентов, что объясняется особенностями художественного стиля, представленными совокупностью выразительных средств, форм и приемов, посредством которых автором создается индивидуальная модель повествования. В представленных примерах художественного нарратива события ведутся от лица главного героя, оказавшемся в мире мертвых. Особенностью произведения является обилие эмоциональных структур, выраженных с помощью лексико-семантических средств, экспрессивных повторов, идиоматических выражений.
(1) 懵懵然之中我听到 (不，不是 «听» 到，是感觉到，或者接收到) – 个声音说 (也算不上是 «声音» 和 «说» ，只是 – 种消息的传布) ： «呵，他来了» [7].
[В оцепенении я услышал (нет, не «услышал», почувствовал или воспринял) голос, который говорил (не совсем «голос» и не совсем «говорил», это скорее была трансляция): «О, он пришёл»] [5].
Данный пример содержит редупликацию прилагательного 懵懵, выражающую состояние потерянности, что отражает эмоционально текущее положение героя. Поправки в восприятии информации героем, можно отнести к метакогнитивным, выраженными в противопоставлении исходного состояния и возможностью вносить изменения, управлять первоначальными интерпретациями. Внутренний диалог помогает провести рефлексию над имеющимися данными и конкретизировать воспринимаемую информацию.
(2) 之有很多人围拢过来，飘浮在我的四周．嘁嘁嚓嚓地交谈。不，只是交流，并没有声音。我感觉他们的心情喜忧参半 [7].
[Затем меня окружило множество людей, которые парили вокруг меня. Они болтали без умолку. Нет, это было общение без звука. И я почувствовал их смятение] [5].
Пример (2) демонстрирует процесс анализа главного героя, сложившейся ситуации. Эмотивность заключается в семантическом значении выражения 喜忧参半 «смешанные чувства», контекст употребления которого наводит на чувственную рефлексию и эмпатическое восприятие ощущений, создаваемых другими персонажами.
(3) 但是忽然他停止了祈祷，放开我，后退，惊讶地喊道： «怎么回事？他是温热的？» 所有在场的人都来触摸我，慌作一团，飘动不已 [7].
[Но вдруг он перестал молиться, отпустил меня, отступил назад и удивлённо воскликнул: «В чём дело!? От него исходит тепло?»– все присутствующие бросились ко мне, чтобы прикоснуться, трепеща и колышась] [5].
Анализируя пример (3), в выражении «удивленно воскликнул» в денотативной части 喊道 «воскликнул» заключена экспрессия и эмоциональный сдвиг, который усиливается коннотативным компонентом 惊讶 «удивленно», описывающее эмоциональное состояние героя, внутреннее потрясение от произошедшего.
Последующий вопрос с подтекстом отсутствия необходимости ответа 怎么回事 в данном контексте является коннотативом, с заложенным эмотивным компонентом.
Эмоциональный фон героев (удивление, испуг, растерянность), сопровождающийся коннотативом 慌作 – 团 «крайне испугаться» и 飘动 «колыхаться, трепетать», усиленным наречием 不已 «бесконечно, без конца» выступают методом отражения внутреннего состояния персонажей.
(4) 我问他： «你们说些什么呀，乱七八糟的？» 他看着我，迷茫地飘动，像夜风中的一面旗 [7].
[Я спросил его: «О чём вы говорите, что за чепуха?». Он смотрел на меня, колышась в замешательстве, словно флаг, развевающийся на ночном ветру] [5].
Атмосфера недоумения в примере (4) выражается с помощью идиомы 乱七八糟 «кавардак, неразбериха», само вопросительное предложение усиленно частицей 呀, использующееся вместо фонетического варианта служебного слова 啊, предназначенного для усиления эмоционального контекста художественного нарратива. Все вышеперечисленное формирует эмотивную окраску, передающее внутренние напряжение героя, заключенную не только в самих коннотативных элементах, но и в интонации. В качестве коммуникативной реакции на полученный вопрос прослеживается естественная реакция реципиента в виде поведения, заключающегося в неуверенности и растерянности. Эмотивное описание состояния адресата, выраженным глаголом 飘动 «колыхаться, развеваться» усиленно аффективом 迷茫 «смущение, замешательство», указывающее на дезориентацию в ответ на полученный вопрос. Отдельно стоит рассмотреть сравнительный оборот 像夜风中的一面旗, образованный с помощью глагола 像, подчеркивающий образность имеющегося эмоционального потрясения.
(5) 这一下轮到我被惊呆了。大概我惊恐的样子很令他们同情，他们便又都飘拢过来，冷气袭人地抚摸我，可能是要给我安慰 [7].
[На этот раз настала моя очередь остолбенеть. Возможно, мой испуганный вид вызвал у них сочувствие, и они снова подлетели ко мне, обдавая холодным воздухом, вероятно, чтобы утешить] [5].
С целью отобразить психоэмоциональное потрясение героя, используется аффективный элемент 惊呆 «ошеломленный, остолбенеть», отражающий внезапное изменение внутреннего состояния персонажа. Акцентирование внимания на внешнем воздействии и усиление шокового состояния, повлекшее за собой эмотивную экспрессию оформлено пассивным залогом ([субъект]+被+[глагол]). В качестве результата на состояние реципиента 惊恐的样子 «испуганный вид» прослеживается ответная реакция героев, создающая атмосферу сочувствия и эмоциональной сопричастности, выраженная аффективом 同情«сочувствие, симпатия».
(6) «死灵。» 我把那个词翻译成光明那边的语言。 «死灵？» 他们模仿着说，不解地看着我。 «因为在那边，» 我说， «叫生灵，或者，叫生命。» «生灵，或者生命。那边？那边是什么？» «是生。是光明。是人间。» 我感到他们又都有些惊慌 [7].
«– Душа умершего, – я перевел это слово на язык живых.
– Душа умершего? – повторяли они, глядя на меня с недоверием.
– Потому что там, – сказал я, – это называется живой душой или жизнью.
– Живая душа или жизнь? Там? Там – это где?
– В мире живых. Там, где есть свет. В человеческом мире.
Я почувствовал, как все они снова пришли в смятение» [5].
Эмотивность примера (6) проявляется не только в экспрессивных выражениях, но и в интонации и повторах речевых высказываний («死灵。» «死灵？»; «叫生灵，或者，叫生命。» «生灵，或者生命。那边？那边是什么？»), демонстрирующее экзистенциональное непонимание и растущий интерес к полученной информации. Совершенно новые сведения вызывают вполне естественную реакцию скептического настроя и трудности понимания 不解地看 (букв. глядеть с недоумением). Эмпатию героя на реакцию адресатов в виде коннотативного компонента 惊慌 «быть в смятении» передает глагол с результативной морфемой 感到 «почувствовать», маркирующий переход от наблюдения к внутреннему сопереживанию.
(7) 他们兴奋得手舞足蹈，在我身边飘来飘去。 «要是那样的话，他，» 他们指着我说， «他也许是有欲望的吧？» 他们更加激动了，上下翻飞，浪 – 样起伏涌动 [7].
[Они были так возбуждены, что кружили и парили в танце вокруг меня.
– Если это так, то у него, – сказали они, указывая на меня, – могут быть желания?
Они ещё больше разволновались, поднимаясь и опускаясь, вздымались, как волны] [5].
Эмоциональная насыщенность сцены в примере (7) передается образным выражением 兴奋得手舞足蹈 (букв. размахивать руками и ногами от волнения), аффективный элемент 兴奋 «волноваться, быть возбужденным» характеризует динамичность и интенсивность чувств, которая усилена коннотативным компонентом 手舞足蹈(букв. руки пляшут, ноги притоптывают). Маркирует интенсивность всей сцены описание образа 飘来飘去 (букв. кружить туда-сюда), дополняющее и создающее более яркое представление поведения героев. Последующий вывод неординарного состояния одного из персонажей приводит героев к пику эмоциональной напряженности, отражающийся с помощью аффектива 激动 «разволноваться», дополненным глагольной конструкцией 上下翻飞 (букв. взлетать и опускаться) и сравнительным оборотом (субъект + 一样+…), создающие атмосферу эмоционального возбуждения.
Результаты анализа произведения отчетливо демонстрируют разнообразие выразительных форм и приемов, используемых для создания атмосферы мрака, страха, замешательства, потерянности. Эмотивность в данном произведении формируется за счет системного взаимодействия лексики с негативной коннотацией и уровней языковой системы: 1) лексико-семантический (эмоционально-окрашенная лексика, идиоматические выражения и т.д.); 2) синтаксический (пассивные конструкции, редупликации и т.д.); 3) композиционный (организация внутренних диалогов).
Таким образом, произведение Ши Тешэна представляет собой продуманную систему, направленную на создание целостной картины экзистенционального отчуждения, демонстрирующие доминантность тревоги и неопределенности. Проведенный анализ выявляет устойчивую корреляцию между синтаксическими структурами и интенсивностью эмоционального воздействия.
Список литературы:
- Выготский Л.С. Мышление и речь: сборник. М.: АСТ: Астрель, 2011. 794 с.
- Игнатенко А.В. Особенности парентетических конструкций в романе Мо Яня «Устал рождаться и умирать» (2005) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология, 2023. №22(4). С. 115-126.
- Игнатенко А.В. Эмотивная суггестивность в современном китайском художественном дискурсе (на примере романа Юй Хуа «Жить», 1992) // Oriental Studies, 2023. Т. 16. №4. С. 1004-1014.
- Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций. М.: Гнозис, 2008. 416 с.
- Ши Тешэн. Записки из загробного мира / пер. с кит. А.И. Игнатенко, Ж.С. Сатторова, ред. А. Ливергант // Иностранная литература, 2025. №4. С. 29-45.
- Oya A. Emotivismo clásico: Charles L. Stevenson. Bajo Palabra, 2019.: 309-326.
- 史铁生 «死国幻记» // Douban (сайт). (дата обращения: 01.06.2025).
Analyzing the emotionality in the literary discourse: Shi Teshen’s story «Notes from the Afterlife»
Sattorova Zh.S.,
student of 3 course of the Peoples' Friendship University of Russia named after Patrice Lumumba, Moscow
Research supervisor:
Ignatenko Alexander Vladimirovich,
Associate Professor of the Department of Foreign Languages, Faculty of Philology, Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor
Abstract. This article analyzes Shi Teshen’s story «Notes from the Afterlife» for the presence of linguistic mechanisms of expressing emotionality. The aim of the study is to identify and systematize the linguistic mechanisms of creating emotionality of the fiction narrative, to establish the relationship between stylistic techniques and their emotional effect on the reader. The key concepts, the interaction of emotional and cognitive components of the fiction narrative are analyzed. The result of the study is the definition of the way of interaction of linguistic means, as well as the levels of the linguistic system, including: lexico-semantic, syntactic and compositional levels.
Keywords: еmotivity, Shi Teshen, the story «Notes from the Afterlife», Chinese artistic discourse, idiostyle.
References:
- Vygotsky L.S. Thinking and speech: a collection. Moscow: AST: Astrel, 2011. 794 p.
- Ignatenko A.V. Features of parenthetical constructions in Mo Yan’s novel «Tired to be born and die» (2005) // Vestnik of Novosibirsk State University. Series: History, philology, 2023. №22(4).:115-126.
- Ignatenko A.V. Emotive Suggestiveness in Contemporary Chinese Art Discourse (on the Example of Yu Hua’s Novel «To Live», 1992) // Oriental Studies, 2023. Vol. 16. №4.: С. 1004-1014.
- Shakhovsky V.I. Linguistic theory of emotions. Moscow: Gnosis, 2008. 416 p.
- Shi Tesheng. Notes from the Afterlife / per. from Kit. A. I. Ignatenko, J.S. Sattorova, ed. A. Livergant // Foreign Literature, №4.: 29-45.
- Oya A. Emotivismo clásico: Charles L. Stevenson. Bajo Palabra, 2019.: 309-326.
- Shi Ti Sheng's «Fantasy of the Dead» // Douban (website). (date of the address: 01.06.2025).