Аннотация. В статье рассматривается мотив прозрения в «Новогодней сказке» Владимира Дудинцева и сопряженный с ним комплекс мифологических образов. Акцентируется внимание на тесной связи этих образов с семантической неоднозначностью «Новогодней сказки».
Ключевые слова: мифологические образы, мотив прозрения, слепота, зооморфные образы.
Творчество Владимира Дудинцева долгое время оставалось без должного внимания литературоведов. Это было связано с негативным отношением к произведениям Дудинцева в советский период. Лишь в последние годы ХХ в. исследователи получили возможность в полной мере оценить два центральных романа в творчестве писателя: «Не хлебом единым» и «Белые одежды». В то же время другие труды писателя все еще остаются вне поля зрения исследователей. Таковым является философско-аллегорическое произведение «Новогодняя сказка», которое всегда стояло «особняком» в писательском наследии Дудинцева. В этой работе мы хотим рассмотреть мотив прозрения в «Новогодней сказке» и сопряженный с ним комплекс мифологических образов.
Мотив прозрения является сюжетообразующим мотивом в произведении «Новогодняя сказка». В первую очередь, он угадывается в семантике названия. Новый год – это пограничное состояние, рубеж одной эпохи и начало другой. В условном смысле – переход от прошлой будничной жизни к чуду, которое ожидают главные герои. Они отрекаются от своего прошлого и возлагают надежды на будущее. Параллель нынешнего и грядущего года сопоставима с противоположными мотивами прозрения и слепоты. Ситуация прозрения возникает в начале сказки, когда герой-рассказчик ощутил: «С некоторого времени у меня как бы открылись глаза: как раз с того дня, когда сова нанесла мне первый визит. Она открыла мне глаза. Спасибо ей» [2, с. 18.]. Тем самым он делит свою жизнь на две части: до и после пробуждения. Нравственная слепота сменилась на духовное прозрение, подтолкнувшее его к решительным действиям.
Аналогичную ситуацию можно наблюдать в жизни другого персонажа, бывшего бандита, ставшего ученым. В прошлой жизни он, пресытившись материальными благами, начал чувствовать потребность в созидательной деятельности именно после того, как в его жизни тоже появилась «сова». Неожиданная метаморфоза судьбы доказывает искренность прозрения этого героя.
Одним из способов усиления коннотации прозрения является трактовка мифологических образов, широко представленных в произведении. Не только очевидные поступки героев указывают на лейтмотив прозрения, но и некоторые мифологические аллюзии. Они расширяют семантическое поле сказки.
Мотив прозрения воплощен как в качествах и характерах основных персонажей, так и в художественных деталях, атрибутах быта. В «Новогодней сказке» неоднократно используется образ часов. Большие наручные часы главному герою достаются от друга, время которого «вышло». Функция этих часов – отсчитывать оставшееся время жизни, тем самым устанавливая четкие границы необходимых действий. Важно отметить, что автор изображает время как неподвластную пониманию субстанцию: время может растягиваться, сужаться, быстро лететь или медленно ползти. «А знаете вы, что время может стоять и может очень быстро лететь? Не приходилось вам ждать свидания?» [2, с. 9]. Это указывает на особое место времени в раскрытии сюжета. Часы играют важную роль в «прозрении» главного героя. Именно глядя на них, он вспоминает о необходимости решительных действий, о ценности каждой минуты. «Раз двадцать я повернул ключ и, наконец, почувствовал упор. Все! Часы заведены на год. «Надо торопиться! Надо все обдумать», – сказал я себе. Первый раз в жизни я торопился по-настоящему, то есть хладнокровно…» [2, с. 21]. Примечательно, что в культурах многих стран символика времени и часов имеет важное значение. В мифологии Египта есть бог Нехебкау, который повелевает временем и плодородием. Египтяне верили, что он управляет как жизнью, так и смертью [5]. Древние греки контроль за временем приписывали Кроносу, богу, который долгое время занимал главенствующее положение на Олимпе. Индийский бог Кала является персонификацией цикличности времени, силой этого бога производятся сотворения и разрушения. Мы видим, что контроль над временем является «дополнительной» функцией богов в мифологии разных народов, как правило, управление временем тесно связывалось в сознании людей с управлением жизнью и смертью. Так же происходит и в произведении «Новогодняя сказка»: время выступает связующей нитью между жизнью и смертью. Именно часы являются значимым атрибутом прозрения главного героя.
Важным репрезентантом мотива прозрения в «Новогодней сказке» является образ совы. Сова в произведении приходит к тем, кому осталось жить всего лишь год. «В наш город прилетела таинственная птица – сова. Нескольких человек она осчастливила своим визитом. Первым был мой непосредственный начальник, шеф лаборатории по исследованию Солнца, где я работаю. Вторым оказался врач, мой товарищ по школе. Третьим сова избрала меня» [2, с. 1]. Примечательно, что сова появляется в жизни тех персонажей, которым открывается или вот-вот откроется истина. Таким образом, можно констатировать, что сова определяет готовность того или иного персонажа к прозрению. Известно, что во многих культурах сова олицетворяет мудрость, таинственность, связь с потусторонними силами и, самое главное, прозрение. Однако, это не дает полного объяснения постоянному использованию этого зооморфного персонажа в тесной связи с мотивами времени, жизни и смерти. Интересна трактовка образа совы в славянской мифологии. Своим ночным образом жизни сова пугала людей и давала повод к отождествлению себя с нечистой силой. По мнению наших предков, появление совы сосредотачивало в себе целый спектр негативных предзнаменований. Считалось, что сова – предвестник смерти, болезни, несчастья или даже супружеской неверности. «У славян сова издавна считалась олицетворением темных зловещих сил, символом внезапной смерти» [4]. Функция предвестника смерти, которая отмечается в мифологии славян, находит выражение и в «Новогодней сказке». Сова преследует главного героя, становится все ближе и ближе к нему, пока наконец не пропадает. Исчезновение совы связывается с избавлением от предстоящей смерти. Важно отметить, что сова в произведении появляется все время в разной форме: то герой отчетливо видит ее, то просто ощущает ее пристальный взгляд, то она кажется ему размером с человека. Мы предполагаем, что сова здесь выступает как персонификация судьбы, как главный репрезентант мотива прозрения. Близость образов совы в «Новогодней сказке» и совы в славянской мифологии позволяет сделать вывод о схожем значении этого зооморфного образа, о семантической неоднозначности и символичности совы в философском поле произведения Владимира Дудинцева.
Исследуя развитие мотива прозрения в «Новогодней сказке», нельзя не заметить, что он выражается в своеобразной реализации «близнечного» мифа. Дуалистические мифы занимают значительное положение в культурах большинства народов. Об этом подробно пишет Вячеслав Всеволодович Иванов в работе «Дуалистические мифы» [3]. В мифах практически каждого народа встречаются упоминания о двойниках. Часто двойники наделяются противоположными чертами, в связи с чем вступают в противоборство. Иногда двойники осмысливаются людьми как две части одного целого, дополняющие друг друга. Например, в египетской мифологии с противостоянием богов-соперников Гора и Сета связывается противопоставление неба и земли, земли и нижнего мира, правой и левой стороны, черного и красного цвета, рождения и зачатия. В подобных мифах вселенная мыслится как система пар сбалансированных противоположностей. В «Новогодней сказке» мы видим похожую реализацию дуалистической теории. Два центральных персонажа по ходу повествования то противопоставляются друг другу, то сближаются: они оба ученые, оба работают над одной и той же проблемой, но хотят ее решить разными путями; они абсолютно по-разному ведут себя в коллективе; автор даже акцентирует наше внимание на том, что они по-разному вешают пальто. Однако по мере развития сюжета оба героя сближаются. Начинается это с момента смерти бывшего бандита, который оставляет письмо своему товарищу. Из этого письма он узнает, что жить ему осталось ровно год, и он задается целью продолжить дело погибшего друга, «прожить всю жизнь за один год», именно это событие становится отправной точкой в «пробуждении» главного героя. Мы видим, что, начиная усердно работать, он перенимает основные идеи своего коллеги, начинает во многом зеркально отражать его поведение. Развитие мотива «двойничества» достигает своего апогея тогда, когда бывшая возлюбленная погибшего бандита принимает главного героя за него, а тот, в свою очередь, не отказывается от этого. Интересно, как классический вариант дуалистического мифа интерпретируется в произведении Дудинцева. Сначала героев противопоставляют друг другу, указывают на их непохожесть, а в конце произведения они словно «сливаются», превращаются в одно целое и с внешней стороны, и с внутренней. Интересно и то, что бывший бандит передает своеобразную «эстафету прозрения» главному герою. Мы предполагаем, что такую трансформацию традиционного мифологического сюжета Владимир Дудинцев использует для того, чтобы наделить действия героев широким спектром смыслов, исключить однозначность трактовки идеи сказки.
Мотив прозрения или пробуждения выражен как во внешней, так и во внутренней структуре сказки. Явно он просматривается в поведении, поступках, речи героев. Однако анализ этимологии некоторых образов помогает увидеть глубинные смыслы произведения, найти проявление мотива прозрения в скрытой структуре «Новогодней сказки». В современной науке акцентируется внимание на метафорике зрения.
Многими исследователями дефекты зрения у героев воспринимаются как богатый источник метафор в произведении. Об этом говорит, например, Е.Г. Трубецкова в своей работе ««Близорукость» как оценочная метафора в метропольной литературе 1920–1930 годов» [6]. В исследуемом произведении мы видим, что у главного героя проблемы со зрением: «Он вылезал прямо на солнце, но как только я хватался за карман – за очки, – дружок мой потихоньку убирался в арку…». Для того, чтобы правильно трактовать мотив незрячести, необходимо четко понимать семантику слов «слепой» и «близорукий». В словаре Владимира Даля слово «слепой» в переносном значение толкуется как «духовно, нравственно или научно незрячий; непросвещенный, ослепленный убеждением, страстью, безрассудством». Слово «близорукий» же в словаре Ожегова трактуется как «недальновидный, лишенный проницательности». Подобное объяснение очень точно соотносится с состоянием героя: до момента прозрения он действительно был духовно «слепой». В мифологии существам с природной ущербностью зрения традиционно приписывали нечеловеческие, сверхъестественные качества. Достаточно вспомнить Лихо из славянской мифологии, которое имело только один глаз и вследствие этого видело в узком диапазоне, однако обладало смертельной опасностью для людей; греческую Медузу Горгону, превращающую своим взглядом людей в камень. Становится понятно, что в мифологии, существа, обладающие дефектом зрения или дефектом глаз, ассоциируются с чем-то зловещим и опасным для обычных людей. Из этого следует, что категории зрячести/слепоты наделяются сакральным значением в культурах многих народов. Интересно, что прозрение случается у героя, который до этого плохо видел, как в прямом смысле, так и в переносном. Соотношение понятий духовной зрячести и физической слепоты позволяет автору указать на многозначность и аллегоричность этих явлений.
Мифологическая символика, лежащая в основе произведения Владимира Дудинцева, не только отсылает нас к древней мифологии, но и проецирует эти известные сюжеты на современную жизнь. Обширные мифологические отсылки в произведении позволяют увидеть глубинные смыслы, изучение которых может быть продолжено на примере других мифологических образов. Мы считаем, что заявленная тема имеет серьезную научную перспективу.
Motive for insight in Vladimir Dudintsev’s work «A New Year’s Tale»
Kudryavtseva A.A.,
bacheleor of 3 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Shchelokova Larisa Ivanovna,
Associate Professor of the Department of the Russian Literature of the Institute of Humanities of the Moscow City University, Candidate of Philological Sciences, Associate Professor.
Annotation: the article deals with the motive of epiphany in the «New Year’s Tale» by Vladimir Dudintsev and the complex of mythological images associated with it. The focus is on the close connection between these images and the semantic ambiguity of the «New Year’s Tale».
Keywords: mythological images, motive of vision, blindness, zoomorphic images.
- Денисова Т.Ю. Образ времени в мифологических моделях античности. // Манускрипт. 2017. № 3-1 (77) (дата обращения: 06.11.2020).
- Дудинцев В.Д. Новогодняя сказка. М.: 1964. 40 с.
- Иванов В.В. Дуалистические мифы. // Мифы народов мира: Энциклопедия. Т. 1. М.: 1980. С. 408-409.
- Кононенко А.А. Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии. М.: 2013. 294 с.
- Мюллер Макс. Египетская мифология. М.: 2007. 366 с.
- Трубецкова Е.Г. «Близорукость» как оценочная метафора в метропольной литературе 1920-1930-х годов // Известия Саратовского ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2019. № 2 / Е.Г. Трубецкова (дата обращения: 06.11.2020).
- Denisova T.Yu. The image of time in mythological models of antiquity. // Manuscript. 2017. № 3-1 (77) (date of the address: 06.11.2020).
- Dudintsev V.D. New Year's tale. M.: 1964. 40 pages.
- Ivanov V.V. Dualistic myths. // Myths of the peoples of the world: Encyclopedia. T. 1. M.: 1980. Page 408-409.
- Kononenko A.A. Encyclopedia of Slavic culture, writing and mythology. M.: 2013. 294 pages.
- Muller Max. Egyptian mythology. M.: 2007. 366 pages.
- Trubetskova E.G. «Myopia» as an estimated metaphor in metropolitan literature of the 1920-1930s//Izvestia Saratov University. Nov. ser. Ser. Philology. Journalism. 2019 No. 2/E.G. Trubetskova (date of the address: 06.11.2020).